23 октября Центр и Фонд «Холокост»будет отмечать 25-летний юбилей. В преддверии этой даты Яна Любарская встретилась с Леонидом Терушкиным – заведующим Архивным отделом Российского Научно-просветительного Центра «Холокост». С его участием были издано множество книги об этом страшном периоде в истории нашего народа. Об особой важности работы Центра и Фонда «Холокост» читайте в интервью.
Леонид, как начинался Ваш жизненный путь?
Родился я по документам в Москве, а фактически – в Железнодорожном, в Подмосковье. Папа был хирургом, мама – домохозяйкой, по образованию – юрист. Первые шесть лет я жил в Железнодорожном, потом переехал в Москву. Поступил в Историко–архивный институт. Поступал именно туда по целому ряду причин. Во-первых, у меня была стойкая неприязнь к точным наукам. Наверное, это было связано с некоторыми школьными преподавателями. Я очень любил историю. Потому что ее преподавал, привив мне любовь к этому предмету, знаменитый Георгий Израилевич Годер.
Во-вторых, нельзя было не учитывать еврейский вопрос. Когда родители навели справки, им сказали, что в Историко–архивный евреев берут, но поступить туда трудно всем, так как конкурс большой. Но мне удалось. Потом несколько лет работал по распределению в московской системе госархивов. Затем времена изменились, я ушел из этой сферы. И только в начале 2000-х годов вернулся, убедившись, что бизнес и современное предпринимательство – это не мое. Профессия позвала обратно. Меня пригласили работать в Центр «Холокост».
Кстати сказать, с антисемитизмом в детстве я не сталкивался. Где-то в возрасте 8-9 лет, мы заговорили с ребятами во дворе, кто есть кто по национальности. Но мы не очень тогда в этом разбирались. Стал спрашивать у родителей, кто мы. Папа ответил, что мы –евреи. Но мне в тот момент это было не очень приятно. Я даже шутил и говорил папе: «А может быть, мы с тобой будем русскими, а мама с бабушкой пускай остаются евреями?». Папа смеялся и отвечал, что я торгуюсь, очень по-еврейски. А, в общем, в школе у меня было все достаточно благополучно. На своем примере я не сталкивался с этим злом, но видел его на примере других.
Что скажете о своей сегодняшней деятельности?
В будущем году будет 15 лет, как я работаю в Научно–просветительном Центре «Холокост», заведующим архивным отделом. Должность у меня скромная по названию, но приходится заниматься очень многим. Потому что мы отбираем документы, касающиеся истории Холокоста, истории евреев во Второй мировой и Великой Отечественной войне, свидетельства более глубокой еврейской истории. У нас обширный спектр работы: собираем данные, стараемся их сохранить, оцифровываем, пытаемся собрать все, что есть в семейных архивах. Потом издаем книги, выпускаем сборники воспоминаний, писем, различные учебные материалы для ВУЗов и школ, записываем воспоминания тех, кто может еще что-то рассказать. Наши материалы используются при подготовке разных фильмов, например, «Тетрадь из сожженного гетто» режиссер Е. Цымбал, «Арифметика свободы», режиссер А. Марутян. К нам часто обращаются создатели документального кино, и мы даем им консультации, предоставляем документы. Мы не ограничены историей Холокоста. Занимаемся периодом с конца 19-го века и до середины 20-го. То есть – семейной еврейской историей. Крупнейшие исторические события 20-го века, Холокост – мы изучаем через призму еврейских судеб.
Жертвы Холокоста, которые в те страшные годы были детьми, а сейчас им 85-90 лет, очень нам помогают. Еще работают организации бывших узников. Люди, которые что-то помнят и могут рассказать, пишут свои воспоминания и рассказы. Также, собираем семейные архивы у детей и внуков, которые не всегда могут нам что-то прокомментировать к сожалению. У многих с конца 40-х годов, лежит что-то из документов и записок, долго пылящихся в столе. Люди порой писали для себя, не надеясь когда-то что-то из этого опубликовать.
А как относитесь к отрицателям Холокоста?
К сожалению, такое лженаучное течение, как отрицание Холокоста, имеет место быть. Прежде всего, мы пишем книги, снимаем фильмы, публикуем свидетельства очевидцев, выживших, потому что свидетельства тех лет, письма, документы, это лучшее подтверждение того, что Холокост был и проходил в самых ужасных масштабах, о которых мы знаем. А может быть, даже страшнее, чем мы представляем. С другой стороны, стараемся не допускать неточностей в этой теме со стороны журналистов, например, в цифрах. Пытаемся откорректировать эти заявления. Но мы не одиноки, ведь работает еще много наших коллег в России, занимающихся разными аспектами Второй мировой войны. Темы войны и Холокоста сочетаются. Также нам помогают зарубежные историки, потому что наша организация – не единственная, занимающаяся этой темой. Другое дело, мы лучше знаем нашу историю, и источники на русском языке нам более доступны, более понятны. Активно сотрудничаем с еврейскими общинами в разных городах, работаем с еврейской общиной Латвии. Со многими городами, где есть еврейские общины, организации бывших узников и ветеранов поддерживаем контакты, а также сотрудничаем с различными региональными научными учреждениями, с музеями. Где-то мы разворачиваем выставки, посвященные Холокосту. Например, в этом году они прошли в Волгоградском и Ярославском университетах, в Музее-диораме Воронежа, в Доме приемов МИД в Москве. Благодаря нашим усилиям, в РГГУ создан центр изучения Холокоста и геноцидов. Мы делаем программы по Холокосту для многих учебных заведений. Где-то изучается своя местная региональная история и в этом контексте существовавшие на этой территории еврейские общины. Кроме того, активно занимаемся поиском мест, где есть захоронения погибших во времена Холокоста евреев. Где-то до сих пор нет памятников, их надо устанавливать. Или восстанавливать старые, требующие ремонта.
В связи с этим, спрошу про Ваши знаменитые Марши живых, в Ростове-на-дону. Как часто они проводятся?
Мы устраивали «Марш Живых» в Ростове на Дону к 70-тилетию со дня расстрела евреев в Змиевской балке, и спустя 5 лет мы прошли там снова. Что там происходит? К сожалению, Ростов оказался в такой ситуации, что кому-то был очень выгоден скандал вокруг памятника в Змиевской балке. Получилось, что сначала там стоял памятник жертвам фашизма. Но выяснилось (впрочем, это было известно, но в советские времена не озвучивалось), что большинство убитых тогда – ростовские евреи. И так как количество их точно не известно, вокруг этого дела начались острые споры, «войны табличек» о расстрелянных. Первая табличка, установленная при губернаторе Чубе, лояльном к евреям, в начале двухтысячных, давала явно завышенную цифру. Губернатор хорошо относился к евреям, и была установлена эта табличка с указанием 27 000 жертв-евреев. Потом администрация сменилась, попыталась удалить старую надпись, совсем убрать слово «евреи» на новой надписи. И дальше местная администрация вела себя очень глупо, уверяла, что нет документов об уничтожении там евреев (хотя они рядом лежат в Ростовских архивах и всем известны). В конце концов, компромисс нашли. Написали, что Змиевская балка – крупнейший мемориал Холокоста на территории России в современных границах. Просто до сих пор, ростовская администрация тихо воюет с еврейскими организациями. Она пытались помешать в этом году прохождению «Марша живых», под любыми надуманными предлогами. Но участники этого памятного мероприятия все равно прошли по городу, а также провели семинар в Ростове-на-Дону.
Леонид, за что Вы любите свою работу?
Свою работу я люблю, потому что она полностью позволяет мне реализовываться. Нравиться что-то находить, восстанавливать имена, человеческие судьбы, помогать людям найти родных, близких, установить места гибели евреев, какие-то сведения о погибших. Таких примеров очень много. Часто мы сталкиваемся с удивительными человеческими судьбами, которые не придумает никакой сценарист. В этой работе мало рутины. Кроме того, я занимаюсь тем, что мне интересно. Много путешествую. У нас замечательный коллектив, интересные коллеги в России и за рубежом. Я могу побывать в разных архивах и музеях.
Совсем скоро у вас юбилей…
23 октября мы будем отмечать 25-тилетие Центра и Фонда «Холокост». ЦДЛ – наше знаковое традиционное место, где мы ежегодно, на протяжении всех лет, проводили мемориальные вечера памяти жертв Холокоста. Всех приглашаем. Там, кстати, будет проводиться новая выставка «Забытые жертвы», подготовленная нашей коллегой – англо-германской исследовательницей Кристиной Винклер. Эту работу еще не видели в Москве, экспозиция проходила только в Ростове-на-Дону.
Что-то можете рассказать о проекте «Сохрани мои письма»?
Проект «Сохрани мои письма» – очень интересен и актуален. Когда наш Центр начинал работать, люди стали приносить нам то, что у них дома сохранилось. Многие ветераны войны, конечно, спешили поделиться с нами письмами, документами, фотографиями. Мы стали собирать сохранившиеся фото погибших, их личные вещи и записи. Но не только тех, кто погиб, вернувшиеся с войны были нам не менее интересны. Но письма и фото погибших родные и близкие лучше сберегли, как семейные реликвии. В сборниках документальной серии «Сохрани мои письма…» найдена замечательная по замыслу и воплощению форма подачи материала – письма и дневниковые записи предваряют фотографии авторов документов, а зачастую и корреспондентов, многие из которых стали жертвами Холокоста, а также биографические справки. Последние не ограничиваются сведениями об авторах писем и дневников, а зачастую дают представление и об адресатах корреспонденций, о тех, кто в них упоминается – живых или погибших. Сделать это было совсем непросто, так как в изданных выпусках помещены письма и дневники в основном рядовых и непубличных людей. Для выяснения сведений об авторах и адресатах писем использовались Книги Памяти, электронные базы данных, литература по теме, воспоминания родственников и др. В результате, небольшие по объему, но емкие по содержанию сведения, образуют единую картину реальной трагедии многих семей, потерявших своих родных и близких на фронтах Великой Отечественной войны, на оккупированных территориях, переживших тяготы жизни в эвакуации. Все это в совокупности повышает накал чувств, не оставляя никого равнодушным. Читатель закрывает последнюю страницу сборника, но навсегда сохраняет прочитанное в своей памяти. К сожалению, люди уходят, ветераны, которые могут что-то прокомментировать –умирают. И мы стали целенаправленно заниматься поиском писем. Работаем по всему русскоязычному пространству в мире. Связывались с США, Израилем, Канадой, с Австралией, с Европой. Стали сами ездить, встречаться, выходить на евреев, которые могут нам что-то предоставить. Иногда нам дарят эти материалы, иногда присылают сканированные копии. В итоге, в 2007 году вышел первый сборник «Сохрани мои письма…». Поняли, что остановиться уже не получится и в 2016-м году вышел 4-й Сборник писем. Мы по-прежнему собираем фотографии, детские рисунки, открытки. И оцифровка документов продолжается, вот только вчера приходила женщина и письма своего деда мне приносила. Многое сохранилось и в региональных архивах, там надо успеть поработать. Эти сборники мы делаем вместе с Ильей Александровичем Альтманом, сопредседателем НПЦ «Холокост».
Что у Вас в ближайших планах?
Мы заканчиваем интернет-сайт, посвященный воинам Красной армии – участникам освобождения и спасения евреев из лагерей смерти (прежде всего Освенцима) и гетто. Продолжаем поиски военных медиков, солдат и офицеров, трудимся над восстановлением их судеб. Готовим ряд новых книг. Уже практически собран материал для 5-го выпуска сборника «Сохрани мои письма…». Хотим переиздать книгу бывшего малолетнего узника гетто Виктора Гехта. Мы ее издавали давно и небольшим тиражом, а сейчас хотим обновить, потому что книга востребована. Есть еще ряд неопубликованных вещей, которые надо напечатать. И у нас подготовлена выставка – «Холокост: Уничтожение, освобождение, спасение», которая проходила в Госдуме РФ в 2016 г. А сейчас она путешествует по регионам России. На основе этой экспозиции созданы английская и испанская версии выставки.
Автор: Яна Любарская
