Первое знакомство нашей героини с еврейством не принесло ей ничего, кроме обиды и непонимания… И всё-таки, жизнь сложилась так, что сейчас она- PR-менеджер в школе «Бнот Менахем» и администратор проекта «180м2», где мы и вели разговор в уютном кабинете, стилизованном под советскую квартиру.
– Лея, я всем задаю одинаковый вопрос. Как ты открыла своё еврейство?
– Как было принято во многих постсоветских семьях, наше еврейство тщательно скрывалось. Мы ничего не соблюдали, не отмечали праздники, не говорили ни о своих предках, ни о традициях, не читали еврейские книги. Я родилась в Оренбурге – приграничном городе на Урале. Во время войны сюда эвакуировались мои предки. Вот, пожалуй, и всё, что мне рассказывали родители. Единственное, что я узнала, когда стала взрослее – замуж надо выходить исключительно за еврея. Первое моё знакомство с еврейством, оказавшееся негативным, произошло в 13 лет. Родители, как представители постсоветской интеллигенции, пытались занять меня всем, чем только можно. Я ходила и в музыкальную школу, и на кройку и шитьё, и на макраме. Я искала себя и постоянно пробовала что-то новое.
Однажды, возвращаясь из музыкальной школы, как всегда одна, меня окликнули знакомые мальчишки. Я обернулась, и в этот момент в меня полетел камень с криками: «Бей жидов – спасай Россию». Я очень удивилась, ведь с этими людьми я росла вместе, мы жили по соседству и общались. Я начала задавать отцу, стоящему у ворот, вопросы. «За что в меня кинули камень? Что я такого им сделала? Кто такие жиды?» И тогда папа просто сказал: «Мы евреи». Кто такие евреи, я не знала и меня это не волновало. Я просто поняла, что их не любят. Почему, откуда они взялись – подобные вопросы даже не возникали в моей голове. Если бы в те времена дома был доступ в интернет, вряд ли я бы стала что-то читать на эту тему.
– Как же мальчики узнали, что ты еврейка, раньше тебя самой?
– Если вы приедете в Оренбург и спросите у любого жителя, где находится еврейский дом, вас сразу же отправят на улицу Кирова, туда, где я выросла. В этот дом, построенный пленными немцами, с конца 40-х годов селили одних евреев, занимавших высокие посты. Мой дедушка работал на Украине директором Зуевской электростанции, которую во время войны приказали взорвать, чтобы она не досталась немцам. Тогда же он вместе с семьёй уехал в эвакуацию в Оренбург.
– Когда ты снова столкнулась с еврейством?
– Однажды к нам постучался человек в странной одежде, с бородой и сказал, что в нашем в городе заработала старая синагога. Так я в 20 лет впервые увидела религиозного еврея, раввина, а в Оренбурге открылся «Бейт-ХаБаД». Хотя до синагоги я не дошла, но задаваться вопросами и мучить ими родителей начала: что это за человек в странной одежде? Зачем ему шляпа? Что за верёвки свисают у него по бокам? Выяснилось, что мой прадедушка родился в большой религиозной семье и был праведным и почётным человеком, габаем в Николаеве. Один из его шестерых сыновей, Яков Аронович Ямпольский, в советское время отошёл от религии, перестал соблюдать еврейские законы, вошёл в партию и стал коммунистом. Родственники его сильно осуждали. Тем не менее, только благодаря тому, что он работал, в том числе и в Шабат, вся его огромная мишпуха получала талоны на хлеб. Родители рассказали, что их предки соблюдали Шабат и кашрут, отмечали все праздники, но во время войны передача традиций пресеклась. Я узнала, что мои бабушки и дедушки носили еврейские имена. Именно они оказались их настоящими, указанными в свидетельствах о рождении. Например, я всегда думала, мою бабушку зовут Фаня, а оказалось, что её настоящее имя – Фейга Исааковна. Вторую, в честь которой я и взяла себе еврейское имя, как выяснилось, звали не Лена, а Лея.
– Ты закончила женский институт «Махон ХаМеШ». Как ты узнала о нём?
– 28 февраля 2002 года я приехала в Москву навестить родственников. Мы жили с родителями достаточно скромно, поэтому денег на проживание не хватило. На помощь пришёл моя брат, рассказавший про общежитие для девушек, где бы я могла переночевать. Вот так, совершенно случайный образом – брат ничего не знал о нашем еврействе – я попала в Махон! Наутро я познакомилась с замечательными семьями: Беккерман и Ледикер, религиозными девочками, – Юдит Зобак, Малкой Мацовой, Фейгой Вайсман, с которыми я сразу же подружилась и общаюсь до сих пор. Узнав, что я еврейка, мне предложили задержаться в Махоне. Так и начался мой путь в иудаизм.
Семья Ледикер, взяла на себя ответственность позвонить родителям и предложить поменять обратные билеты, чтобы дать мне возможность подольше погостить в институте, чему я несказанно обрадовалась. Жизнь в Махоне походила на сказку. Я попала в совершенно другой мир, где всегда приходят на помощь, где тебя воспринимают, как личность, понимают, с тобой разговаривают. Тебя, в конце концов, окружают все свои! Вернувшись в апреле в Оренбург, я почувствовала, как поменялась атмосфера дома. Мы начали говорить о своих корнях, я узнавала больше о своих предках.
Летом в квартире раздался звонок – девочки из Махона пригласили меня поехать с ними в Израиль. Бесплатно! Родители, привыкшие жить скромно, сначала не поверили и даже испугались: неужели такое возможно, да ещё и бесплатно? И снова на помощь пришла семья Ледикер, сумевшая убедить их в том, что путешествие пойдёт мне только на пользу. И вот, летом 2002 года я впервые оказалась за границей. И не где-нибудь, а в Эрец Исраэль, в стране своих предков! Конечно, это одно из самых ярких воспоминаний в моей жизни. Вернувшись, я приняла окончательное решение переехать в Махон и учиться на факультете иудаики, несмотря на сложности: учёбу в Москве приходилось совмещать с предыдущим ВУЗом, который я не хотела бросать. Мой духовный уровень постоянно рос, менялись взгляды на мир. Я очень благодарна Махону за всё, что он мне дал.
– Как родители относились к твоему соблюдению?
– Мама и папа всегда во всём меня поддерживали. Я никогда их не огорчала, не делала ничего плохого. Поэтому они, конечно же, доверяли мне, и одобрили мой выбор. Сначала, разумеется, они сомневались и не понимали, почему в Махоне такое хорошее отношение к незнакомой девочке, да ещё и бесплатно. Боялись, что я попала в секту: «Мы её теряем». Когда же они увидели, что Махон привносит в мою жизнь только положительные моменты, а заповеди, которые мы выполняем – просто возвращение к своим к корням, они успокоились.
Когда я начала соблюдать кашрут и перестала есть дома, они купили мне отдельную плитку, ножи, набор одноразовой посуды. Родители заказывали к моему приезду мясо в синагоге у раввина, который и стал в своё время человеком, пробудившим во мне Б-жественную искру, горящую в душе каждого еврея. Приехав на каникулы в родной город, мы с ним познакомились, и я не раз оставалась у него дома на Шабатах и праздниках. Раввин Гоел Майерс развивает общинную жизнь Оренбурга и приводит евреев к Торе до сих пор.
– Чем ты занималась после окончания Махона?
– Всевышний не хотел, чтобы я уходила далеко иудаизма. Сначала я попала в крупную израильскую строительную фирму «Дэниа Сибус Рус». А позже – в компанию, занимающуюся телефонией, в которой моим начальником был… еврей. Хотя я нигде не писала о своей принадлежности к еврейскому народу.
– Как ты начала работать над проектом «180м2»?
– В 2013 году из-за маминой болезни мне требовалось больше свободного времени, и я пошла в работать в благотворительный центр «Шаарей Цедек». Когда мама умерла, я чтобы справиться с утратой, снова начала искать себя. К тому времени я уже хорошо дружила с Хавой Полонской. Мы познакомились совершенно случайно около синагоги, и с этого момента в моей жизни появились собственные 180м2. Полонские всегда меня очень поддерживали. Я могла приехать к ним и днём, и ночью, поплакаться в плечо или поделиться радостью. Так тесно мы начали общаться за несколько дней до хупы – они мне очень помогали в подготовке к этому торжественному, самому, наверное, главному дню в моей жизни. Шломо тогда как раз начинал новый проект – он всегда мечтал создать уютное, атмосферное еврейское место – и искал помощницу. Вот так и получилось, что сейчас я веду здесь всю административную работу.
«180 м2» – особенное, ни на что не похожее еврейское культурное заведение! Каждый уголок, от раздевалки до сцены, от кабинетов до бабушкиных ковров на полу, тщательно продуман. Мягкие диваны, проводные телефоны с диском, скатерти и табуреточки в советском стиле, торшеры с абажурами, печатная машинка, утюжки, стилизованный реквизит и настоящие антикварные вещи … Мы постоянно добавляем что-то новое. «180м2 никого не оставляет равнодушным. Здесь можно душевно поговорить за чашкой чая, послушать музыку, просто помолчать и подумать о том, о сём. Параллельно со «180м2» я занимаюсь продвижением и рекламой в чудесной еврейской школе для девочек Бнот Менахем на Чистых прудах.
– Расскажи, как ты познакомилась со своим мужем!
– В Махоне университетская жизнь устроена так, что девочки полностью погружены в учёбу и практически никуда не выезжают. Конечно, никто не запрещает ходить в гости и гулять, но близких знакомств никто не заводит. Поэтому, когда мне в январе 2008 года пришло сообщение в «одноклассники», я очень удивилась и не придала ему никакого значения. Мало ли, кто мне пишет? К тому же, религиозные девушки знакомятся через шадханит и выходят замуж по всем еврейским традициям. Однако, отправитель оказался очень настойчив. Оказалось, что он увидел меня на одном из мероприятий в МЕОЦе и решил во что бы то ни стало узнать меня получше. Нашёл он меня через общих знакомых с одной подругой, уехавшей жить с мужем в Америку. И всё-таки к общению с Ильёй я относилась очень осторожно. Через пару месяцев он пригласил меня на первое свидание. Я долго выбирала, как провести тот вечер: пойти на женский фарнбренген, которого долго ждала, или на встречу. в итоге, я решила быстренько сходить на свидание и уехать по своим делам. Практически на следующий день Илья сделал мне предложение. Так и вышло, что даже мой будущий муж встретился в МЕОЦе. Уже 7 лет, как мы женаты – 28 октября, а по еврейскому календарю – 29 тишрея, мы отметили годовщину свадьбы.
– Ты помнишь свой первый день в Московском еврейском общинном центре?
– Конечно! В жизни каждого человека случаются яркие моменты, навсегда остающиеся в памяти, как, например, моя поездка в Израиль. Вот и первый день в Московском еврейском общинном центре я не забуду никогда. До моего первого приезда в Москву в 2002 году я не заходила в духовные дома никаких религий, в синагоги в том числе. Поэтому МЕОЦ покорил моё воображение. Я впервые увидела такое количество молящихся людей, религиозных красивых женщин. Огромное, одухотворённое, живое здание, в которое я сразу влюбилась. В моей душе прозвенел звоночек о том, что я должна здесь остаться. И сейчас с Общинным центром меня связывают только хорошие воспоминания. Я прихожу сюда на праздники, встречаюсь с подругами и бывшими однокурсницами из Махона.
– Что ты можешь посоветовать тем, кто ещё не дошёл до МЕОЦа?
– МЕОЦ – наша отправная точка, духовный центр, в который обязательно нужно ходить. Он постоянно растёт и развивается, а мы можем делать это вместе с ним. Я помню времена, когда местом встреч был 7 этаж, где располагалась библиотека и интернет-кафе. Сейчас здесь ещё больше программ и возможностей для любых возрастов: религиозных, образовательных, спортивных… Так что каждый может найти занятие по душе!
Штерна Сара Белькина
