История Ханы Шауловой похожа на фильм. В поисках себя, своего счастья и жизненного предназначения она проделала большой путь, который в конце концов привёл её в нашу общину. Сейчас Хана воспитывает сына, преподаёт традицию в еврейской школе “Мир интеллекта” и считает, что всё то, что предлагает МЕОЦ – настоящее чудо.
-Каким было твоё детство?
-Я родилась в Дагестане, в маленьком городе Хасавюрт. С обеих сторон все мои родственники – евреи, поэтому вопрос о том, кто я, никогда не вставал. В 90е годы ,когда началась массовая репатриация, все наши родственники уехали в Израиль, кроме моего дедушки, дяди и папы – мы переехали в Северную Осетию, в Моздок.В это время началась Чеченская война. Было очень трудно: когда я вспоминаю детство, перед глазами проезжают танки, БТР, проходят солдаты с оружием… Мой папа – очень добрый человек. Он кормил военных, отправлял их письма. Многие родители не принимали своих сыновей, считали их дезертирами. Папа им очень сочувствовал и даже разрешал пожить у нас дома.
-Как в вашей семье проявлялось еврейство?
-Фамилия “Шубаев” существует с давних времён. Мой прадедушка был религиозным евреем, соблюдающим все законы. Благодаря ему в нашей семье сохранилась традиция самим резать кур на Йом-Кипур. Дедушка, один из его пятерых сыновей, всегда делал домашнее вино, бабушка пекла хлеб. Мы отмечали все праздники, постились в Йом-Кипур. Ни синагоги, ни общины в Моздоке не было, поэтому я ходила в обычную нееврейскую школу. Родители на всякий случай просили, чтобы я скрывала свою национальность, но я никогда их не слушала. Папа специально отдал меня на каратэ, чтобы в случае опасности я могла защититься. Правда, на чёрный пояс в Китай меня так и не отпустили. Мама же наоборот была против того, что её дочь растёт “пацанкой”, и чтобы угодить обоим, я пошла на кавказские танцы – лезгинку.
Когда в Моздоке появилась маленькая община от ФЕОРа, я записалась в воскресную школу, начала ездить по еврейским лагерям. Строгий горский папа отпускал меня туда со скандалами. Хотя, как бы это неправдоподобно ни звучало, своего будущего мужа я впервые увидела в лагере в Пятигорске, когда мне было всего 14 лет.
-Куда ты пошла учиться?
-После школы я поехала учиться в Нальчик. По образованию я – художник-дизайнер. Все работы, которые ты видишь в моей квартире, написаны мной.
-Ничего себе!
-Моя любимая та, на которой изображён Иерусалимский храм. Я писала её до трёх часов ночи. К утру краска подсохла и немного потрескалась, и на фиолетовом небе вокруг храма появились тонкие светящиеся молнии. Картина словно ожила!
Мой троюродный брат – шалиах в Канаде. Однажды Ребе написал ему, что он должен заниматься кондитерским делом. Брат никогда ничего не пёк, но он прислушался к ответу… и у него получилось. Потом мы узнали, что в то же время, когда я рисовала эту картину, он пёк торт в виде Иерусалимского храма.
Одну из своих картин, где изображены евреи у Котеля, я оставила в женском институте Махон ХаМеШ.
Другая моя работа – мужчина и женщина, между которыми горит пламя. Женщина читает Тегилим, мужчина молится. Идея картины в том, что если разделить её пополам, оторвав мужчину от женщины, разделится на две половины и огонь. По-отдельности мы не можем освятить молитвами окружающий мир и разогнать тьму.
Свою хупу я хотела оформить сама. Я сама нарисовала и обложку бирконов, и рисунок на пригласительных. В этом году мне посчастливилось помочь придумать дизайн бирконов невесте, нашей общей подруге Ариэллы.
-Как ты оказалась в Москве?
-Я очень хотела уехать из Моздока, но не знала, куда. Учиться я закончила в 23 года, и в этом возрасте пережила большой личный кризис, не зная, куда себя подать. Я понимала, что если останусь дома, то ничего не добьюсь в жизни. Папа не хотел меня отпускать, но из-за проблем со здоровьем ему пришлось уехать лечиться в Израиль. Воспользовавшись случаем, я купила билет в один конец в Москву.
-Не страшно было?
-Конечно, страшно. И очень сложно! Здесь у меня ни друзей, ни родственников. Мне помогала вера во Всевышнего. Я завела личный дневник, писала ему письма, делилась переживаниями. Я до сих пор скучаю по Кавказу, по настоящему запаху весны, по улыбающимся лицам, по солнцу и горным пейзажам, которыми я любовалась по дороге на учебу. В огромном незнакомом городе я растерялась.
Постепенно я начала осваиваться, устроилась на работу в ювелирный магазин. Мне очень доверяли, поэтому совсем скоро из продавца я доросла до администратора. И хотя я работала с утра до ночи, я чувствовала, что нахожусь на своём месте. Убедилась я в этом тогда, когда мы открывали магазин в Афимолле, где при входе в администрацию я увидела мезузы, а в офисе услышала речь на иврите.
-Ты ходила в синагогу?
-Через знакомую,,Тамару Агаронову, я узнала о занятиях Stars в синагоге на Китай-городе. Они связывали меня с еврейством, и я делала всё возможное, чтобы находить на них время. Всю стипендию я, как работающий человек, отдавала в цдаку.
-Как ты узнала о Махоне?
-В ФЕОРовской общине Моздока мама поделилась тем, что я переехала в Москву. Там ей рассказали, что ближе к осени в женском религиозном институте для девочек будет интересный семинар. Я отпросилась с работы – упустить возможность получить новые еврейский знания я не могла. После семинара я очень вдохновилась: начала зажигать Шабатние свечи, каждый день читала статьи в интернете
Я восхищалась девочками, учащимися в Махоне.
Большой толчок в соблюдении мне дала Марина Файн, с которой мы очень подружились. Я уже старалась соблюдать Шабат – работала в четверг ночью, чтобы выходить только после исхода Субботы. Мне постоянно предлагали остаться в Махоне на иудаике, но я понимала, что не смогу себя обеспечивать без работы, которая мне к тому же нравилась.
-Как ты решилась уйти в Махон?
-Как-то раз, я включила после Шабата, проведённого в Махоне, телефон и увидела сотню непринятых вызовов… Тогда мы открывали новый ювелирный магазин в ТЦ “Вегас”. В Субботу, пока вся администрация отдыхала, на девочку упала витрина, и конечно разобрать во всём должен был администратор. Барух Ашем, с ней всё хорошо, но тогда я подумала, что из-за моего Шабата страдают люди…
Марина посоветовала мне написать письмо Ребе. Моё первое письмо… Я рассказала в нём обо всём, что меня беспокоило. О том, как мне сложно в Москве, что я переживаю за папу, болеющего в Израиле. О том, как я мечтаю учиться в Махоне, но боюсь уходить с работы… Всё это происходило в месяц Тишрей. Представляешь, как я удивилась, получив ответ, датированный этим месяцем?
-Что ты прочитала?
-Я открыла книгу на странице с ответом Ребе о том, что духовное здоровье не менее важно, чем физическое. По мере чтения в моей голове всё вставало на свои места. С того дня я решила учиться в Махоне.
-Не было разочарования?
-Нет! С каждым днём я всё больше убеждалась в том, что сделала правильный выбор. Жизнь в Махоне кипит, а я, к тому же, училась на иудаике, понимая, что получаю бесценные для любой еврейской девушки знания.
Однажды госпожа Аминова, жена одного из спонсоров Московской общины, организовала конкурс «Моя страна – Израиль». Наша группа не выиграла, но из каждой команды выбирали счастливчиков, которые поедут вместе с победителями в Израиль. Так, благодаря Махону я не только обрела новый дом, но и побывала на Святой Земле.
-Ты была в Америке, в доме Ребе?
-То, как я попала в Нью-Йорк, тоже большое чудо. Обычно в поездку к Ребе от Махона берут тех студенток, которые давно там учатся и соблюдают. Кем была я? Обычной девочкой с улицы, новенькой. Поэтому я даже не надеялась, что меня возьмут. Каким-то образом я попала в заветный список.
Увидев, как живут люди в еврейском квартале Нью-Йорка, я захотела ещё сильнее изменить свою жизнь. Из поездки я вернулась в эйфории, решив серьёзней относиться к соблюдению. Помню, как познакомилась там с одной женщиной, отругавшей меня за вызывающий броский маникюр: “Разве с такими ногтями скромная еврейская девушка приедет к Ребе?”
-Ты успела поучиться и в США… Как ты решилась? Как родители реагировали на твои постоянные переезды?
-Я успела съездить и на летний семинар в Иерусалим. Через год подружка, с который мы вместе учились в Махоне, Лея Мирова , вышла замуж. Тогда я задумалась: “А что дальше?”. Я и так – самая старшая в институте, с шидухами не складывалось… да и не хотелось, особо, выходить замуж. Если честно, я была не готова к такой ответственности.
В очередную поездку в Америку с девочками я собиралась с твёрдой уверенностью остаться там. Родителей я не предупредила. До отлёта и приехала навестить их в Моздок, постаралась провести для них кошерный Шабат. Самый сложный шлихут – для родных, которые не понимают, зачем всё это надо, могут посмеиваться над религиозными ритуалами. Пока я рылась в коробке с книгами, нашла старый сидур “Тегилат Ашем” с вклеенной фотографией Ребе и датированный годом, в который я уехала учиться… Как он оказался у нас дома? У нас, у людей, не знавших ни о ХаБаДе, ни, тем более, о Ребе? Я решила, что это знак от Всевышнего,что я не одна и на правильном пути.
-Ты знала, где хочешь жить?
-Да. Я мечтала остаться в “Махон Хане” – религиозном институте для девушек возле “770”. Я пришла в деканат, но ответ меня расстроил – мест не не хватало, а освободиться одно должно было только через месяц. Меня это не остановило. “Всё равно я не улечу обратно!” Я вышла из института расстроенная. Куда идти? Не зная, куда податься, я пришла к дому Ребе. Обычно он закрыт, но в этот раз я увидела, что внутри кто-то есть. Так и оказалось – в “770” проходил какой-то детский фарбренген. Узнав, что я из России, дети запели известный ХаБаДский ниггун на русском языке “Нет, нет никого кроме Б-га одного”. По моим щекам потекли слёзы. “Я никуда не уеду. Всё будет хорошо”, – снова подумала я
Вернувшись вечером в институт, меня поймала женщина, работавшая там, и сказала, что девочка, которая собиралась уехать из института только через месяц, освобождает кровать… СЕГОДНЯ!
-Почему ты уехала из Штатов?
-Безвыездно находиться в Америке можно пол-года, иначе ты получаешь статус эмигранта. Я не хотела уезжать. Учёба там невероятная. В хевруте (один на один) с миссис Кацман мы учили сихи Ребе. Я не знала ни английский, ни иврит, но мне очень помогали учители и одногруппницы Шейна Виноградова и Наоми Налогина. Миссис Кацман шутила, что мы учим маамары, по которым я буду потом писать картины. В свободное время я преподавала детям в русской общине изобразительное искусство. Полученных денег мне вполне хватало. Я даже собрала личную библиотеку.
Миссис Кацман сказала, что я всегда могу вернуться обратно в институт. На последок она подарила мне конверт с долларом Ребе, полученным её мужем в йорцайт Ребецн Ханы,6 тишрея. Слова учительницы успокоили меня, и я со спокойной душой поехала в Москву. И снова тишрей…
-Что ты стала делать, вернувшись в Москву?
-Здесь я устроилась в школу «Мир интеллекта» и в ешиву «Шаарей Кедуша». По воскресеньям я занималась с детьми, а по Шабатам проводила уроки для женщин. Жила я в женской еврейской квартире возле МЕОЦа. Невероятный проект для девушек, двигающихся к соблюдению! Каждый вечер нам давали лекции раввины, по четвергам мы пекли халы. В квартире я обрела много подруг, с которыми мы общаемся до сих пор. Прошёл ещё год, и Маля Махлин предложила мне шидух…
-Ещё одна волшебная история?:)
-По-другому не скажешь.
Ещё в детстве в лагере в Пятигорске я дружила с девочкой по фамилии Шаулова. Моим мадрихом был её однофамилец, а у неё мой – Шубаев, при чём мы не родственники. Мне нравилось, как мой мадрих управляет ребятами, но тогда я в свои 14 лет ни в силу возраста, ни в силу воспитания не думала о том, что он мог бы стать моим мужем… Когда Маля предложила встретиться с Азарией Шауловым , я испугалась. Вроде бы мы знакомы, но в то же время ничего не знаем друг о друге. Но Маля настояла на своём.
Азария учился на шохета в Раменском, виделись мы редко. Я постоянно злилась на то, что каждая наша встреча проходит, как в первый раз. В последний раз мы договорились встретиться в МЕОЦе. Я сразу поняла, что что-то здесь “не так”. Азария вышел ко мне с букетом цветов и сказал, что вернётся после молитвы. Вернувшись он спросил: “Где будем писать письмо Ребе?”. А письма обычно пишут жених и невеста после принятия решения. Он даже не спросил, согласна ли я выйти за него замуж!
Интересный момент, что жених родом из Грозного. Потом он уехал в Нальчик. Мы жили в одном городе и не виделись! Вл время нападения на город мы находились на противоположных улицах… Когда я уже жила в Москве, он учился в ешиве “Томхей Тмимим Любавич” в Софрино. Если бы мне кто-то рассказал что-то подобное, я бы не поверила! Мы всю жизнь до хупы были где-то рядом…
-Чем ты занимаешься сейчас?
-После хупы я продолжала по воскресеньям работать с детьми и организовала женский клуб «Бат Мелех» для девочек от 12 лет, которым руководила до рождения ребёнка в ешиве “Шаарей Кедуша”.Я очень люблю свою работу, в школе «Мир интеллекта», преподаю еврейскую традицию, Тору и недельную главу. Сейчас я вышла с декрета и совмещаю работу с заботой о малыше и муже.
–Как ты выбрала еврейское имя?
-Раввин, к которому я однажды подошла посоветоваться по поводу имени, очень удивился. Он был уверен, что меня зовут Хана. Прочитав в интернете, что Хана – святая женщина, молившая Всевышнего о сыне, я, не раздумывая, согласилась взять его: я по жизни мечтала именно сына.
-О чём ты мечтаешь сейчас?
-Я хочу дальше служить Всевышнему и делать всё, чтобы мои дети шли теми же путями и всегда видели Всевышнего рядом. Как в притче, в которой человек идёт один по пустыне, пытается найти выход. Он оглядывается и замечает на песке два ряда следов. Периодически второй ряд исчезает, остаётся только один. О чём это? О том, что Всевышний всегда рядом с нами, а когда нам совсем сложно, он несёт нас на своих руках.
-Что ты можешь посоветовать тем, кто только открывает своё еврейство?
–Творец любит всех своих детей, и соблюдающих, и нет.
МЕОЦ предлагает много программ, воспринимать которые надо не как должное, а как чудо. Важно помогать другим людям, но не для того, чтобы добро нам вернулось, а просто для того, чтобы помочь. Надо распространять знания о Торе и заповедях и стараться быть шалиахами там, где мы находимся .
А. Белькина
Я лично знакома с Ханой. Она Подруга моих девочек с которыми она училась в Махоне. Читала эту статью и меня до глубины души затронуло. Какая она талантливая и самое главное Хана очень добрая, отзывчивая, с чувством прекрасного. У меня просто нет слов, Хана ты молодец и умничка. Я желаю тебе и твоей семье мира, добра и счастья.
Большое Вам спасибо ,очень скучаю за Аленой и Адель ,думаю не раз еще увидемся??