Сон в сукку

Р-н Шауль-Айзек Андрущак

С праздником Суккот связано много заповедей и множество обычаев. Одним из самых популярных обычаев этого праздника (а по некоторым мнениям и заповедью) является обсуждение-осуждение хабадников за то, что они, вопреки предписанию “Шулхан Аруха”, не спят в сукке.

Прихватить любого из критиков (любого без исключения) на систематическом нарушении предписаний “Шулхан Аруха” – плевое дело. Но “сам дурак” – совсем не наш метод.

А ещё, хабадники (как партия) никогда не нарушают “Шулхан Арух”. Вот бельзские хасиды, например, не спят в сукке в нарушение слов “Шулхан Аруха”. Так их ребес засвидетельствовали об их обычаях. А хабадники не спят в сукке строго во исполнение.

Все хулители Хабада все семь (восемь) дней праздника едят и пьют вне сукки в три горла. Только в хлебе себе, бедные, отказывают. Потому что хлеб – это уже трапеза. А все, что без хлеба (холодные закуски, суп, второе (с двумя гарнирами), компот с мякотью) – это не трапеза. Это вне сукки можно. А вот хабадники вне сукки не едят и не пьют ничего. Даже глоток воды не делают. А спят по домам.

На первый взгляд это выглядит нелепой ученической ошибкой. Ещё в Мишне и далее во всех более поздних источниках популярно объясняется, что сон в сукке уже важнее еды. Судя по тому, что перекусывать вне суки дозволяется, а вот дремать – ни-ни. Как же хабадники, устрожаясь до предела и больше всех, в том, что касается еды и питья, вдруг не просто дают слабину, а вроде бы как тотально игнорируют обязанность спать в сукке? Как-то непоследовательно получается…

Конечно, в “Шулхан Арухе” оговаривается, что если природные условия – холод, дождь, промозглость, ветер, а то и снег – не позволяют, то торчать в сукке не обязательно. И спать можно дома. И есть, кстати. Но мы же уже знаем: хабадникам только дай помучиться за веру! Если бы дело было только в том, что холодно и сыро, их бы из сукки невозможно было выгнать палкой. А тем более дождем. Даже метеоритным. Значит, дело в чем-то другом.

Известно, что история с неспаньем в сукке, официально, началась в Хабаде с того, что Второй (“Средний”) Ребе выразил недоумение по поводу того, “как можно спать там, где происходит раскрытие “макифин дебина”?”. Мы не будем влезать в объяснение этого сложного каббалистического термина. Только скажем, что, во-первых, речь идет о Б-жественном свете очень высокого уровня. А во-вторых, что одной из главных его характеристик является то, что, в силу своей великой возвышенности, он не единится с творением, на которое изливается, а лишь окружает его. Окутывает. Это и называется “макиф” (“оболочка”). Сукка (как любое жилище) – символизирует “дальний макиф”. В отличие от одежды, символизирующей “ближний”.

Суть вопроса понятна: как можно спать там, где происходит раскрытие такого возвышенного Б-жественного света? Естественный трепет перед святостью. Ничего сверхъестественного. И в тот момент, когда это обстоятельство доходит до человека (где он спит и слюни пускает, в Чьем присутствии) ему перестает спаться. А в тот момент, когда ему что-то начинает мешать спать в месте (в нашем случае, в сукке) закон, автоматически, освобождает его от обязанности делать это!

Тут все очень просто. В сукке нужно жить “как в доме”. И не жить, как в доме. Если бы в нашей спальне было нечто, мешающее нам спать (и совершенно не обязательно, чтобы это были погодные условия), мы бы перешли в другую комнату. То же самое с суккой. Нам мешают полыхающие там макифины. Спать не дают. Самим фактом своего “раскрытия”. Вот мы и уходим туда, где их нет. В помещения, где макифин (помещения – всегда макифин, тут ничего не поделаешь) не раскрываются. И поэтому не давят на психику. И понятно, что речь идет о дискомфорте, вызванным умозрительным представлением, а не “реальным” воздействием макифа. Макифы на физиологию вообще не воздействуют.

(По поводу многих поколений, в которых были те, кто знали, а главное, чувствовали присутствие макифин дебина, но спали в сукке, все понятно: речь идет о таких святых людях, что и во сне они держали себя в рамках подобающего в присутствии раскрытия столь возвышенного света. Так что проблемы не было. Кто знал – тому не мешало, ибо они были достойны. А всем остальным не мешало потому, что не знали. Пока не пришел хасидизм и не просветил широкие круги, лишив их последних радостей жизни.)

Всем бы хорошо это хасидское объяснение, в таком виде, если бы тот же хасидизм не настаивал на том, есть полное соответствие всех частей Торы. Полное и безусловное. В том числе, и особенно, самой внешней части (ѓалаха, законодательство) и самой сокровенной (хасидизм). Так что никак не может быть такого, чтобы закон говорил “спите в сукке” (а он это говорит!), а хасидизм, упаси Б-г, ему противоречил и говорил “не спите!”. Не может такого быть. Ну и кроме того, тот факт, что можно не спать там, где раскрываются макифин – это все ещё только дозволение. А Хабад терпеть не может пользоваться дозволениями и лезть, как тараканы, в ѓалахические щели. Наше кредо: “Все делают, как можно, а мы – как нужно!”

Один из величайших мудрецов Торы в ХХ веке, Рогачевский гаон, пишет о том, что есть принципиальная разница между едой-питьем в сукке и сном в ней же. Когда в праздник еврей ест и пьет в сукке – он выполняет заповедь. И, соответственно, говорит благословение на её исполнение. А когда еврей спит в сукке – он “всего лишь” воздерживается от нарушения запрета спать вне её. Так что благословение на это действие не полагается. А раз нет заповеди спать в сукке (а есть только запрет спать вне сукки), то и нарушить её невозможно! А раз речь не идет о нарушении заповеди (то есть, нет обязанности спать в сукке, а только запреть спать вне сукки), а в сукке макифин спать не дают (и поэтому спится только вовне) – то и нет противоречия между и хасидизмом. А только накладка. Да и та касается только тех немногих (относительно), кто о макифах наслышан.

Хорошее объяснение. Ученое и высокоинтеллектуальное.

Только Альтер Ребе, в “Шулхан Арухе” (ОХ, 639:4) постановляет, что сон в сукке – он таки часть заповеди сидеть в ней, родимой (в предыдущем “Шулхан Арухе” сказано “есть, пить и жить”, и только Альтер Ребе приписывает “и спать”. Вернее, до него уже Рамо это приписал, но в текст “Шулхан Аруха” вставил Альтер Ребе). И если Рогачевский гаон может себе позволить видеть это по-своему, то мы – не рогачевские гаоны. Более того, Альтер Ребе постановляет, что, благословляя на еду в сукке, следует подразумевать и сон! То есть отдельного благословения на сон в сукке нет. Но общее с едой – еще как есть! Значит все-таки часть заповеди. И мы возвращаемся на исходную позицию.

Что главное в празднике суккот? Правильно, радость. Он – именно тот праздник, о котором непосредственно сказано: “И радуйся в праздник твой!” И наши благословенной памяти мудрецы свидетельствуют (Суккот, 53а), что в дни этого праздника были так заняты празднованием, что не спали вовсе. Только дремали на плече друг у друга. И из контекста следует, что дремали они не в сукке, а в храмовом дворе. Там, где проходили центральные и заповеданные торжества. При этом мы можем быть абсолютно уверены, что мудрецы времен Мишны, о которых идет речь, соблюдали все заповеди идеальным образом и ни на какие дозволения и послабления не полагались. Все по высшему разряду.

Так почему они не шли спать в сукку? Даже чтобы подремать! Ведь мы же говорили: сон не еда, нельзя быть немножечко спящим вне сукки! Значит, мудрецы должны были позаботиться о том, чтобы дремать в сукке, а не вне ее!

Получается, можно как-то добиться того, что спим вне сукки и при этом, по всем мнениям, выполняем заповедь жить в сукке, как в доме. Как?

Мы сказали, что Альтер Ребе постановляет: благословляя на исполнение заповеди есть в сукке, подразумеваем также сон в сукке. А почему не наоборот?

Да потому что в чем заповедь? В том, чтобы превращать сукку в место постоянного проживания. В ситуации, когда человек ест в одном месте, а спит в другом, какое из них считается “местом проживания”? То, где он ест (это, кстати, полезно знать, когда решаешь, например, где зажигать ханукальные свечи, и во многих других ситуациях). Поэтому и благословение “сидеть в сукке” приурочено к еде. Потому что это то, чем определяется статус “сидения” в ней. А сон является не сущностным элементом, а только частным проявлением уже “застолбленного” едой “сидения”. Никак не влияющим на полноту исполнения заповеди “сидеть в сукке”.

Проще говоря, человек, который задницу отсидит в сукке, а заодно и обоспится там, но все это постясь, заповедь он не выполнит. А вот если он будет есть в сукке, но не станет спать (по уважительной причине или, например, потому что не спится ему всю праздничную неделю), то, с точки зрения полноты исполнения заповеди, все будет в порядке.

Поэтому, когда появляется уважительная причина (например, человек узнает, что в сукке водятся, страшно подумать, макифин дебина), нет никакой проблемы и не поспать. Заповедь в неприкосновенности.

А какая причина может быть уважительнее (с ѓалахической точки зрения), чем стремление хасида следовать примеру своего Ребе (который присутствие макифин дебина чувствует прекрасно и не спит при них, может, только потому, что не хочет терять секунду бодрствования в их волнах, лучах или как они там распространяются)? В трактате Сукка (32б) рассказыватся о том, как рав Аха выбирал миртовые ветки для лулава не так, как положено по правилам (и как мы сейчас выбираем), а так, как видел, что выбирал его учитель рав Каана. При том, что сам рав Каана делал это, только чтобы доказать свою правоту, признавая при этом, что лучше, конечно, по-общепринятому. Но рав Аха понимал, что лучше – как делает его Ребе. А почему Ребе так делает – это уже его дело. А делать не как Ребе делает – это для хасида мука мучительная. А спать в сукке чтобы мучиться – не по закону! Тем более что в нашем случае есть высказывание Ребе (Среднего Ребе), из которого следует, что сама возможность того, что хасид будет спать в сукке, его шокировала.

Даст Б-г, вот-вот придет Машиах. И мы все усядемся в сукке, обтянутой шкурой левиатана и т. д. И наверняка найдется кто-то, кто не удержится и спросит у Машиаха: “Так как же всё-таки? Нужно спать в сукке или нет?”. И Машиах ответит: “Спать там, где происходит раскрытие макифин дебина? К кому я пришел?!”.

Шучу. “К кому я пришел?” он не скажет. Потому что Машиах.

Читайте также