Встреча с ним каждое утро поднимает мне настроение: крепкое рукопожатие и широкая улыбка. Он просыпается в четыре часа утра, и до раннего миньяна утренней молитвы успевает сделать многое: и чтение Теѓилим, и утренняя пробежка. Уже несколько лет он регулярно приходит на молитву, а по субботам ходит в синагогу пешком – по сорок с лишним минут в каждую сторону, и это в возрасте за семьдесят!
«Мне трудно принять то, что в Хабаде не говорят слихот в дни между Рош ѓа-Шана и Йом Кипуром, я не могу найти приемлемого объяснения этому», — сказал он мне во время одной из трапез Рош ѓа-Шана у нас дома. Цемах-Цедек сказал, что до Рош ѓа-Шана тшува – это «заповедь произнесения», а от Рош ѓа-шана до Йом Кипура – это уже «заповедь делания». Но это объяснение ему не подходит.
Около двух недель назад я был в Дубае и на основании своего опыта привел притчу:
«Чтобы попасть на верхние этажи здания Бурдж-эль-Халифа в Дубае, нужно подняться на несколько этажей, а оттуда лифт доставляет вас почти на самый верх километрового высотного здания. И когда ты уже наверху, не хочется спускаться вниз на несколько этажей, потому что самый высокий этаж включает в себя более низкие этажи. То, что видишь с этой высоты, ты не увидишь с более низкого места. После молитв Рош ѓа-Шана мы на высоком уровне, и произнесение слихот к нам уже не имеет отношения. Сейчас мы на уровне практической тшувы, а это гораздо более высокий уровень».
Я чувствую восхищение этим пожилым евреем, который перешел на «уровень практической тшувы», соблюдает Шабат и кашрут, молится в миньяне, участвует в уроках Торы, и теперь завершает нашу беседу так: «Да, я понимаю, но слихот в канун Йом Кипура – на них я настаиваю…»
