.png){kind=icon}
Мудрейший из людей сказал, что есть время, когда нужно плакать. Это означает, что есть ситуации, когда плакать неуместно. И хотя точная фраза Царя Соломона звучит как “время плакать и время смеяться”, очевидно, что есть времена, когда необходимы другие реакции. Очевидно, что жизнь не ограничивается лишь плачем и смехом.
Глава Торы “Вайигаш” рассказывает историю драматического воссоединения Йосефа с братьями. Хотя он обнимает их всех, самые сильные эмоции он испытывает, обнимая своего единственного единоутробного брата Биньямина. Йосеф был разделен с братьями, когда Биньямин был еще совсем ребенком, и Биньямин был единственным из братьев, никак не участвовавшем в заговоре против Йосефа. Их объятия были особенными: “И пал он (Йосеф) на шею Биньямину, брату своему, и заплакал; и Биньямин плакал на его шее” (Берейшит 45:14).
Раши, цитируя Талмуд, объясняет, что для обоих братьев этот плач был чем-то гораздо большим сиюминутного переживания, он был ни чем иным, как пророчеством. Йосеф оплакивал Первый и Второй Иерусалимский Храм, которые должны были находиться на землях колена Биньямина и которым суждено было быть разрушенными. А Биньямин плакал о Святилище в Шило, которое будет возведено в уделе Йосефа и которому также суждено быть разрушенным.
Вопрос в том, почему каждый из них оплакивал разрушение в уделе другого? Почему они не плакали о своих разрушениях?
Любавический Ребе говорит, что когда дело касается чужих проблем, мы можем попытаться помочь, но не можем решить эти проблемы. Даже близкие друзья могут сделать не так много. Мы можем предложить щедрую помощь, поддержку и самый лучший в мире совет, но остальное остается за самим человеком. Не важно, насколько энергичны будут наши попытки помочь, не существует гарантии, что они окажутся успешными. Как бы сильно мы не пытались помочь, только сам человек обладает возможностью разрешить свою ситуацию.
Так что если мы убеждены, что сделали абсолютно все возможное для другого человека и все равно не сумели добиться удовлетворительного результата, единственное, что мы можем сделать – это пролить слезу. Мы можем молиться, мы можем сочувствовать. Помимо этого мы мало что можем сделать. Если мы пытались помочь и не смогли, единственное, что нам остается – это плакать.
Но когда дело касается наших собственных проблем и испытаний, нашего собственного “разрушения”, мы не должны довольствоваться рыданиями. Мы не можем позволить себе роскошь сдаться и поплакать. Если это наша проблема, значит наша обязанность подступать к ней снова и снова, пока мы не решим ее. За других мы можем плакать; но для себя мы должны действовать.
Шестьдесят пять лет назад, духовные лидеры общин Европы подсчитывали потери. В миллионах! Величайшие хасидские дворы Польши, престижные ешивы Литвы – все было уничтожено нацистами. И что же сделали эти праведные люди? Разве они сели и стали плакать? Конечно, были и слезы, и скорбь, и неописуемое горе, но акцент довольно быстро сместился на восстановление. И сегодня, слава Б-гу, те самые духовные центры отстроены и процветают на территории Израиля и США. Лидеры фокусировались на будущем. С усердием и по прошествии определенного времени они смогли воскресить и оживить свои уничтоженные общины.
Эти лидеры проливали горькие слезы о своих погибших сподвижниках, но они не сидели и не плакали о себе. Они поставили перед собой задачу восстановить – и преуспели в этом самым вдохновляющим и чудесным образом.
Когда у нас проблемы (а у кого их нет?), многие из нас только ноют, вздыхают и издают старый добрый йидеше-крехц (еврейский тяжкий вздох). Как много раз мы вздыхали: “Ну что я могу сделать?”. И что это нам дает? Жалобы и стоны и больше ничего. Говоря словами пятого Любавического Ребе, рабби Шалом-Дов-Бера: “Одно хорошее дело стоит больше тысячи вздохов”.
Пусть другие вздыхают. Если это ваша проблема – займитесь ей, решайте ее, работайте над ней. И вы поразитесь результатам.
Перевод Анны Каллер
