В августе этого года в Государственном музее Востока прошла выставка израильского художника Рами Меира «История одного народа – для всего мира». Это первая персональная выставка художника, и она посвящена истории и культуре горских евреев. Когда я увидела эти картины, твердо решила пообщаться с их создателем Рами Меиром и взять у него интервью для нашего портала. Рами Меир или Рахамим Нувахович Мигиров – на мой взгляд, колоссальная фигура. Художник, который не оставляет равнодушным, удивляющий, заставляющий смотреть, размышлять и каждый раз возвращаться к своим корням и истории. Помимо написания картин, Рами пишет книги, а также сочиняет и исполняет песни. Он сам говорит о себе, что он не художник – а просто человек. Пообщавшись с ним, полностью убеждаешься в этой позиции. Не смотря на все свои заслуги, Рами Меир остается человеком – искренним, простым, открытым в общении.
Расскажите, пожалуйста, немного про своё детство. У вас была большая семья?
Я родился в Баку, в большой семье, где было четверо детей. Правда, их должно было быть пять, но одна из моих сестренок умерла в очень маленьком возрасте: она болела какой-то болезнью, которую тогда не знали, как лечить. Детство было счастливым – любовь в семье, уважение, взаимопомощь. Родители старались дать нам все, что могли. Но с малых лет воспитывали реалистичное отношение к жизни: правильное отношение к деньгам, объясняли, что надо работать, зарабатывать.
Мы жили в центре города. В Баку районы имеют помимо официальных еще и народные названия. Вот и мы жили в районе, который назывался «еврейский». 90-95% жителей здесь были евреи.
Как прошло ваше детство там?
Я был дворовым ребенком – гулял с мальчишками, всем интересовался, мог подраться. Но традиционно в еврейских семьях детей учили музыке и отправляли в музыкальные кружки. Вот и я с 11 лет обучался игре на гитаре. А моя сестра, 
например, профессионально занималась танцами в одном из известнейших в Азербайджане ансамблей − так что семья у нас творческая.
А еврейские традиции в семье соблюдались?
Всегда. Отец моей мамы, Яков, был раввином, довольно известным человеком в Баку. Удивительно, что не только евреи, но и азербайджанцы считали его святым. Есть такое понятие, которое на азербайджанском языке звучит «сеит» и переводится дословно: «святой». Так называют мудрецов, к которым приходили за советом. Эти советы могли быть и по Торе, и по Корану. Помню, как мама нам рассказывала, что бедно мы никогда не жили. Почему? Хотя бы потому, что нас благодарные азербайджанцы в любые свои праздники одаривали подарками, сладостями, были готовы нам помочь.
Вы соблюдали Шабат?
У нас семья была глубоко религиозная в том понимании, что моя мать соблюдала все обычаи, все традиции, все законы кашрута. Но сказать, что у нас была ортодоксальная семья в современном понимании, не могу. Потому что в советское время в Баку было невозможно быть ортодоксальной семьей. Хотя бы потому, что нам, маленьким детям, могли в школе дать хлеб с колбасой с маслом. Во-первых, колбаса некошерная, а во-вторых – мясное с молочным смешивали.
Да, в те времена выбирать не приходилось…
Все верно, дома нас учили: «Это нельзя. Это не есть. Так не смешивать». Все эти обычаи и законы мы знали. Но попадая на улицу, у нас, естественно, появлялись какие-то нарушения. Например, расскажу вам такую историю: я всю жизнь свинину не ел, как и, кстати, азербайджанцы – мусульмане. Но в дорогих азербайджанских ресторанах придумали такой хитрый ход. Я спрашиваю официанта: «Какое мясо у вас есть?» А они с гордостью отвечают: «Есть кабанина, дикий кабан». На самом деле, мясо этого дикого кабана – та же самая свинина! Понимаете? Это просто рекламный ход.
В синагогу ходили в Баку?
Мой отец каждый Шабат ходил в синагогу – это было принято. Расскажу веселую историю. На 13-летие отец отвез меня в синагогу, там мне надели тфилин. Много лет спустя, в 1990-м году, когда я эмигрировал в Израиль, у Стены плача в Иерусалиме ко мне подошел религиозный человек и спросил: «Тфилин надевал?».
Слово «сегодня» я не услышал. Я и отвечаю: «Да, надевал. Все, кто бар-мицву праздновал, надевали тфилин». «А сегодня надевал?» – переспросил он. Я удивился и говорю: «Нет, сегодня не надевал». И только тогда я понял, что тфилин надо каждый день надевать. Ведь в мои 13 лет меня никто особенно в традиции не посвящал, не разжевывал. И я не знал, что тфилин надо с 13 лет и до конца жизни накладывать.
Но праздники, тем не менее, соблюдались в вашей семье в Баку?
Обязательно. Помню, мы выкидывали старую посуду, покупали новую, и для кошерования вызывали специальных людей. А во время застолья первый тост был всегда таким: «В следующем году − в Иерусалиме!». Так было во всех еврейских семьях, не только в нашей.
А вот Песах для меня всегда был трагедией. Я понимал, что мама заставит даже потолки отмывать порошком. Так как я был старшим из мальчиков, то работы мне доставалось больше. Она говорила: «Вот тебе тряпка, вот тебе мыло, вот тебе порошки», и я мыл. В семье были люди, которые курили, и перед Песахом нужно было даже потолок потом мыть, как будто это пол. Сейчас современные обычаи позволяют хамец оставить или продать, или спрятать где-то. Тогда таких понятий не было. Всё выкидывалось, всё мылось, всё чистилось.
И когда всё-таки вам удалось справить праздник в Иерусалиме, какие у вас были чувства?
Бесподобные. Те, кто был в Израиле, знают эти ощущения. Израиль – это страна «не для тела», это страна духовных 
наслаждений, это страна души. Ты чувствуешь себя там невероятно комфортно, свободно и счастливо. Даже когда летают вражеские ракеты, ты спокоен, люди не паникуют. Я помню, когда в 1991-м году Саддам Хусейн пытался бомбить Израиль, то израильтяне смотрели и говорили мне: “Ну, слушай, сирена. А что париться?”. И мы стояли, смотрели, как летит ракета, и даже не прятались. Было какое-то невероятно душевное спокойствие. Я в других странах никогда такого не чувствовал. А сейчас, когда лечу в Израиль, становлюсь лентяем. Мне хочется побольше спать, целыми сутками. Это особенное духовное спокойствие так и говорит: “Не суетись, не суетись”.
А вы сейчас соблюдаете какие-то традиции? Участвуете ли в жизни еврейской общины?
Обязательно. Я не ортодоксальный еврей, но я соблюдающий. Для меня закон – держать два поста в году: 9 Ава и Йом-Кипур. И как полагается, без всяких нарушений. Я не люблю об этом говорить публично, но я был в группе, подарившей одной из синагог Тору еще 25 лет назад, а позднее − еще семь Свитков для других синагог.
Мы заказывали у лучших, собирали деньги, ждали по полтора года − именно столько пишется каждый свиток. Мы выбирали лучших сойферов в Израиле. Для меня всегда принципиально, чтобы создатель был известным и уважаемым, и пусть его работа стоит намного дороже. А вот из чего сделан сам короб, для меня непринципиально: хоть тряпочный, самый дешевый. Каждые наши дела и достижения должны нести благо и быть приятными для всех, и столь профессиональными, чтобы отражать любые напасти. Колючие снаружи, но сладкие внутри. И для меня важнее всего то, что внутри.
