В пять лет он прошел прослушивание в музыкальной школе, в которой обычно принимали с девяти. В двенадцать он узнал о своих предках и еврейском происхождении. А вскоре после этого уехал в Израиль — совершенно один.
Певец Михаил Киркилан, известный в Израиле как тот самый «Мишаня» из «Кохав Нолад» – местной «Фабрики Звезд», рассказал нам о том, каково приходилось новому репатрианту на сугубо израильском конкурсе, почему ему так важно было отслужить в израильской армии, и какой музыкальный стиль сегодня захватил всю страну.
В какой семье ты вырос? Как узнал о своем происхождении?
До 12 лет я совершенно ничего не знал о своей национальной принадлежности, причастности к еврейскому народу. Рос обычным киевским мальчуганом, воспитывали меня бабушка с дедушкой, которым я обязан всем в жизни. В возрасте бар-мицвы бабушка рассказала мне о нашем генеалогическом древе. Наверное, она решила, что я уже готов узнать о непростой истории семьи, гонениях и репрессиях. Через год после этого я перешел учиться в Киевский технологический лицей — одно из первых еврейских учебных заведений в городе. Начал интересоваться историей своего народа, еврейством.
Как в твоей жизни появилась музыка?
Началом своей музыкальной карьеры я тоже обязан бабушке. Когда мне исполнилось пять лет, она привела меня на прослушивание в музыкальную школу. А принимали туда только с 9 лет. Однако, меня послушали, поговорили с бабушкой и решили: «Давайте попробуем». Я учился по классу аккордеона, играл на инструменте, который по размерам был больше, чем я сам. В 9 лет, когда других только принимали на обучение, я уже получил диплом этой школы и стал заниматься вокалом. В 12 лет меня пригласили играть в рок-группу «Твин Пикс», которую продюсировал Артур Железняк. Мы гастролировали, я даже испытал на себе первые признаки звездной болезни. Но все это было больше как развлечение, серьезной профессии в том, что я делаю, пока не видел.
Как же музыка и вокал стали профессией, делом жизни?
Это понимание пришло уже в Израиле. Мой дедушка умер, когда мне было 12 лет. Он был единственным добытчиком в семье, поэтому после его смерти наше с бабушкой финансовое положение резко ухудшилось — мы жили только на пенсию. Вскоре стало ясно, что долго так продолжаться не может. Как раз в это время я узнал о программе Сохнута «НААЛЕ», и, без лишних раздумий, решил репатриироваться. Прекрасно понимал, что в Израиле у меня может ничего не получиться — совсем юный парень один в незнакомой стране, без поддержки и друзей, без знания языка. Однако, успокаивал себя тем, что всегда смогу вернуться обратно в Киев, ничего не потеряв при этом. Оказавшись в Израиле, я сразу загорелся, мне невероятно нравилось все то, что я видел вокруг, все было моим, родным. Даже иврит казался легким языком, будто я его уже знал. Но были и трудности. И если бы не участие в «Кохав Нолад» — израильской «Фабрике Звезд», я бы, наверное, все-таки вернулся в Киев. Эта телепрограмма дала мне путевку в жизнь.
Как ты относишься к подобным конкурсам?
Если честно, не очень люблю. Считаю, что любые соревнования между творческими людьми — не совсем правильная затея. Однако, мир современного шоу-бизнеса устроен таким образом, что кроме участия в конкурсах у молодых исполнителей практически нет возможности заявить о себе. Пробиться другими способами очень трудно — нет платформ для этого. Поэтому, конечно, не воспользоваться пятнадцатью минутами славы, которые предоставляла «Кохав Нолад» было просто грешно.
«Кохав Нолад» – израильский конкурс, ты был единственным новым репариантом на нем. Были проблемы, связанные с этим?
Безусловно, я чувствовал себя чужаком, инопланетянином на этом празднике жизни. В глазах организаторов проекта я занимал нишу «русского репатрианта» — должен же быть в программе представитель и любимец так называемой «русской улицы». Пел я на тот момент с ужасным акцентом, до сих пор мне становится плохо, когда слушаю те свои записи, я не понимаю, как меня могли слушать и поддерживать зрители. А поддержка эта была поистине огромной, и для меня невероятно ценной: когда ты понимаешь, что находишься в стране без году неделя, но уже есть множество людей, которые за тебя голосуют — это ни с чем не сравнимое чувство. Такое возможно только в Израиле.
При этом отношение руководителей и организаторов программы ко мне было просто идеальное. Один раз даже, втайне от меня, на концерт из Киева в Тель-Авив привезли мою бабушку. Прекрасно понимаю, что такие жесты делаются ради рейтингов, но как же мне было приятно, не передать словами!
Я очень благодарен «Кохав Нолад», прежде всего за опыт — опыт жизни в прямом эфире, опыт большой сцены (до этого я даже микрофон нормально держать не мог), опыт общения в шоу-бизнесе. В программе я занял второе место, и началось: первые серьезные гастроли, концерты. Именно в этот период я понял, что музыка — дело моей жизни. Но, надо признать, со всем этим пришли и проблемы. Впервые у меня появились деньги, с которыми я просто не знал, что делать. Ведь когда у тебя до этого никогда денег не было, а тут они как-то вдруг на тебя падают — это огромное испытание. Было по-настоящему трудно удержаться в рамках.
Многие музыканты — выходцы из стран бывшего СССР, — приезжая в Израиль, остаются «русскими» исполнителями, на израильскую сцену в новой стране пробиться непросто. Как у тебя с этим обстоят дела?
Без ложной скромности могу сказать, что я — редкий «русский» исполнитель, которому удалось добиться успеха не только в нише «русской улицы», но и на израильском сцене, избежать местечковости, которая так опасна для творческих людей.
Я написал много песен для израильских звезд самого высокого уровня — Эяля Голана, например. Одна из них стала невероятно популярной и получила премию «Песня года-2009», а я стал «Композитором года».
Какую музыку сегодня слушают израильтяне? Что популярно?
На сегодняшний день в Израиле с разнообразием музыки есть проблемы в том плане, что буквально все, даже звезды самого высокого уровня, поют в одном и том же восточном стиле, так называемом мизрахит. Эти похожие песни звучат на концертах, свадьбах, днях рождения — повсюду. Альтернативная музыка практически не пользуется спросом. Израиль — маленькая страна, поэтому приходится угадывать желания слушателей и подстраиваться под них, ничего не поделаешь. Поэтому музыканты, которые хотят добиться успеха в Израиле, но поют не только восточные песни, вынуждены писать музыку или петь в ресторанах, как я.
Я выступаю в ресторане «Анна» — это место силы всего русскоговорящего Израиля. Там же выступает моя супруга Валя Шосман и другие популярные израильские исполнители.
Ты служил в израильской армии. Почему для тебя это было важно?
Потому что наша страна — одна из самых маленьких и при этом одна из самых ненавидимых своими соседями. Долг, миссия каждого израильтянина, вне зависимости от рода занятий, — служить. И не так важно, в каких войсках. Я, например, не служил в боевых частях, а два с половиной года провел в армейском ансамбле. Безусловно, это не очень хорошо повлияло на мою карьеру, потому что на это время я просто выпал из концертной деятельности. Но я совершенно не жалею, что тогда выбрал армию. Там я выступал перед такими же молодыми ребятами, как я. Понимал, что сейчас они меня слушают, а через час возьмут в руки оружие и пойдут погибать за справедливость и наш Израиль. Поэтому даже вопроса не стояло, идти в армию или нет. Почему кто-то должен погибать, защищая мою жизнь, а я для него даже не могу спеть?
За время жизни в Израиле ты стал патриотом?
Не очень люблю слово «патриотизм», сегодня оно имеет политический окрас. Касаемо Израиля есть хорошее слово «сионизм». Вот сионистом я стал. Сионист – это человек, который любит Израиль, несмотря ни на что, верит в эту страну. Ведь это всего лишь маленькая точка на карте мира, но при этом она заставляет мир с собой считаться. Вот этим я очень горд.
Автор: Лера Башей
