Григорий Шмулевич – герой, переживший нацистское гетто в Жабокриче. О том, что ему пришлось пережить будучи ребенком, он до сих пор вспоминает со слезами на глазах и добавляет: «Произошедшее тогда – всегда со мной, всплывая в памяти частями, оно никуда не делось, не исчезло, помню все».
Григорий Борисович Шмулевич (псевдоним Цви бен Дов ) родился в 1931-м году в украинском местечке Жабокрич. Ему исполнилось всего 10 лет, когда началась Великая Отечественная война. С июля 1941-го по март 1944-го большая еврейская семья Шмулевичей – Крамер вынуждена была бороться за жизнь в условиях сначала германской, а затем румынской оккупации.
Дождаться возвращения Красной армии удалось далеко не всем. Григорий был очевидцем расстрела фашистами жителей местечка Жабокрич и жизни в гетто в годы оккупации. Трагедия одного из десятков тысяч еврейских местечек, традиционных «штетлов», которых давно уже нет в Восточной Европе, навсегда осталась незаживающей раной в сердце героя статьи, его друзей и родственников. Воспоминания нашего собеседника – уникальный источник информации о событиях Холокоста.
Григорий Борисович, как давно евреи стали обитателями Жабокрича?
Долгие годы евреи компактно проживали в местечке, которое расположилось вдоль шоссе Крыжополь–Бершадь в окружении села. По историческим данным, в Жабокриче они поселились в первой половине 18-го века, приблизительно в 1765-м году. До революции 1917-го года там проживало уже около 2000 евреев, что составляло 25 процентов всех жителей села. Практически все сферы хозяйственной жизни данной территории – ремесленная, промышленная и торговая, находились в руках евреев. После ликвидации черты оседлости, проведения экспроприации частной собственности, а также в связи с развернутой борьбой с троцкизмом и сионизмом, произошло значительное сокращение жителей штетла. Молодежь устремилась в города на учебу, на производство. Исчезла бывшая местная элита – арендаторы, подрядчики, оптовые торговцы, лавочники и их семьи. Перед началом войны в Жабокриче насчитывалось 145 домов, две синагоги, еврейская школа, там обитало примерно 600 человек. Основную часть жителей местечка составляли ремесленники (портные, кузнецы, столяры, бондари, парикмахеры, скорняки, сапожники, меховщики, стекольщики, канатчики и пр.), часть из них была занята в колхозном производстве, к тому же, в населенном пункте имелась небольшая прослойка интеллигенции (учителя, фармацевты, счетные работники). Между жителями местечка и села существовали добрососедские, хорошие отношения. Местечко обеспечивало село хозяйственными услугами, а село давало местечку продукты питания. В будни обитатели штетла трудились в поте лица, добывая свой хлеб, не унывали, надеясь на лучшую долю для своих детей. Хозяйки отправлялись на базар, занимались домашним хозяйством, воспитывали дочерей и сыновей, те посещали школу, весело проводили время в играх, смотрели кино. Летними вечерами молодежь выходила на улицу, прогуливаться, всюду слышался смех, звучали песни о любви, о счастливой жизни. Люди справляли свадьбы, рождались дети. Местечко имело своего раввина и резника, для обеспечения жителей кошерным мясом, идиш считался повседневным языком. У нас в полной мере сохранялись на тот момент типажи и обычаи, описанные популярным литератором Шолом-Алейхемом. В субботу и праздники местечко прихорашивалось, жители отдыхали, посещали синагогу, проводили время в общении с родными и друзьями. Все изменилось с началом войны, наступили тревожные дни, опустели улицы, стало не видно играющих детей. Мужчины призывного возраста уходили на войну, старшеклассников отправляли на восток. Жители, которым посчастливилось приобрести лошадь с телегой, о другом транспорте не могло быть и речи, эвакуировались.
Когда именно в Жабокрич вошли фашисты?
К моменту прихода немцев в село 22 июня 1941-го года, через месяц после начала войны, численность жителей местечка составляла примерно 320 человек. Оставались в основном пожилые люди, дети, одни не имели возможности эвакуироваться, другие не уезжали из-за отсутствия информации о злодеяниях нацистов. Они помнили 18-й год, лояльное отношение немцев к евреям. В то же время численность детей Сиона в местечке возросла за счет приезжих: жителей Крыжополя, которые опасаясь бомбардировок железной дороги, искали спасение у нас, а также за счет еврейских семей из западных районов, эвакуация которых была прервана быстрым продвижением немцев на восток. В общем, «гостей» штетла собралось тогда около 200 тысяч человек.
Что произошло дальше?
В конце августа 1941-го года, по указанию коменданта села, нижнюю улицу местечка огородили колючей проволокой, устроив там гетто. Согнали туда жителей местечка, которым удалось спастись во время массового расстрела: одни нашли укрытие в поле или у знакомых сельчан, другие выбрались из кровавых подвалов ночью, когда убийцы ушли отдыхать. Чудом выжившие люди, раненные и покалеченные, теряя последние силы, помогали друг другу спастись, найти укрытие в домах на нижней улице. Вскоре число обитателей гетто стало увеличиваться за счет вышедших из укрытий, за счет возвращения жителей местечка, эвакуация которых была прервана. Комендант села Рачинский, парень 19-ти лет, бывший комсомолец и работник культотдела Крыжопольского района, совместно с полицаями, набранными из дезертиров и уголовников, старостой села Полищуком, похоже, задались целью довершить начатое зондеркомандой, уничтожение евреев. Был введен комендантский час с 6-ти часов вечера до 6-ти часов утра. Всем обитателям гетто, взрослым и детям, вменили обязательное ношение на груди отличительного знака – желтой звезды Давида. Несчастным запретили выход из гетто и вход в гетто без разрешения комендатуры, им не позволялось общение с жителями села, а последним нельзя было приближаться к ограждению гетто, за этим строго следили полицаи. Загнанные туда евреи оказались полностью изолированными от внешнего мира, любое нарушение наказывалось побоями, заключением в подвал комендатуры на несколько дней, вплоть до расстрела. Чтобы не умереть с голоду, обитателям гетто приходилось рисковать здоровьем, жизнью. Ночами они пробирались в село к знакомым сельчанам за подаянием, или чтобы обменять вещи на продукты. К счастью, если такое выражение здесь уместно, в сентябре 1941-го года, село Жабокрич стало частью территории Транснистрии. Появилась румынская жандармерия, которая разместилась в соседнем селе Соколовка, на территории сахарного завода. По указанию злодеев, была организована артель, в которую собрали ремесленников гетто, люди должны были выполнять пошив и ремонт заказов для армии. Одновременно жандармерия разрешила жителям гетто в нерабочее время оказывать услуги селу. Именно это явилось спасением семей от голодной смерти. При этом у нас сохранялись установленные комендатурой порядки и требования к его обитателям со всеми запретами и наказаниями. Также, начиная с осени 1941-го года, пополнение численности обитателей гетто происходило за счет этапов, депортированных евреев из Бессарабии и Буковины, часть которых оседали у нас. Увеличение обреченных граждан происходило и благодаря тем, кому удалось сбежать из немецкой зоны влияния или из других гетто из-за чего в наших стенах создалась неимоверная скученность. Начальство, за определенную сумму, позволило расширить гетто, добавить соседнюю улицу, что облегчило участь его обитателей.
Какие самые жуткие воспоминания сегодня не дают вам сегодня покоя?
С самого начала создания гетто его обитателей стали гонять на работы, стараясь при этом, как можно больше поиздеваться над ними. Под надзором полицаев они ремонтировали дороги, дробили камень, перетаскивали щебень, песок, очищали кюветы, подметали улицы и прилегающую территорию, где размещалась комендатура. В слякотные дни, евреев заставляли чистить грязь, выполнять другие тяжелые виды деятельности. Полицаи торопили людей, не давая отдохнуть, разогнуться. Провинившихся нещадно избивали, калечили. В гетто, из-за скученности, отсутствия элементарных санитарных условий, холода, голода, полного отсутствия медицинской помощи (местный врач Воскобойник отказывал жителям гетто в лечении и медикаментах), с каждым днем росло количество заболевших. К созданным невыносимым условиям, когда нуждающиеся оставались без медицинской помощи, теряли силы, умирали, добавилось распространение вшей. Все это привело к развитию эпидемий дизентерии, сыпного и брюшного тифа, туберкулеза, случались случаи обморожения конечностей. Во избежание распространения эпидемий за пределами гетто, полиция проводила облавы, выискивала больных. Их увозили, как говорили, в карантин, но оттуда никто не возвращался. Поэтому на время проверок больных старались спрятать. К тому же зима 1941-1942 годов помнится мне как снежная, морозная и затяжная. Обитателей принудительного поселения, несмотря на состояние их здоровья и отсутствие теплой одежды, продолжали каждый день, в любую погоду, выгонять на расчистку дорог от снежных заносов, направляли в лес на заготовку дров, на выполнение погрузочно–разгрузочных задач на мельнице, на маслобойке. Каждый день хоронили умерших. Никто не может сказать, сколько людей ушло за осень и за зиму. Это было время становления гетто, его населяли евреи из разных мест, отсутствовал учет, продолжалось пополнение нашими людьми из этапов. К тому же, жандармы выслеживали нелегалов. Одни люди исчезали, другие появлялись. Умерших закапывали в пределах гетто, в одиночных и массовых могилах. С наступлением весны, эпидемии пошли на убыль, уменьшилась смертность. Обитатели гетто приспосабливались к существующим условиям, искали возможность выжить, а отношение жандармов и полицаев к жертвам фашистского режима, оставалось без изменений. У людей, лишенных какой-либо связи с внешним миром, когда они совсем не знали, что происходит вокруг, любые неожиданности и всякие слухи, вызывали постоянное беспокойство, а мероприятия, затеваемые жандармерией и комендатурой, вызывали серьезные опасения из-за неизвестности финала.
Вы как-то обмолвились, что евреи учили Тору даже в гетто?
Верно. Начиная с 1942-го года, продолжалось использование принудительного труда обитателей гетто на ремонте дорог, на заготовке дров, в колхозе, на уборке картофеля. Всю осень, пока морозы не скуют землю, их направляли на сбор сахарной свеклы. Трудно становилось, когда начинались дожди. При отсутствии надлежащей обуви, одежды, люди часто простужались, болели, но никто не обращал на это внимания. Пока человек не сваливался с ног, его выгоняли на работы, которые велись в самом селе и за его пределами. Появление среди загнанных граждан, немецкой инженерной команды «Тодт», прибавило обитателям гетто дополнительных переживаний и страхов. По требованию немцев, к ним стали направлять на работу мужчин и подростков. Вызывало неимоверное волнение, когда жителей гетто задерживали на работе, мы с тревогой ждали их возвращения. Жизнь обитателей гетто казалась какой-то шаткой, призрачной, нереальной, как нечеткое изображение на бестелесном фоне, которое может исчезнуть в любое время. Люди продолжали умирать от болезней, от зверских избиений, над ними постоянно издевались, подвергали унижению. Но несмотря на эту зыбкость существования, на неуверенность в следующем миге, обитатели гетто всеми силами старались не утратить человеческий облик. Для детей, оторванных от школы, было организовано обучение в хедере. Община гетто оказывала помощь нуждающимся, заботилась о сиротах. Собирался миньян, по возможности соблюдали субботу и праздники. Глубоко в душе, люди таили надежду, что фашизм сгинет, и наступит день освобождения. Старый ребе из Бессарабии, который обучал детей в хедере, говорил своим дребезжащим старческим голосом: «Дети, почему мы должны изучать и знать Тору? Потому что Тора – опора евреев. Евреи – избранный народ Б-га, поэтому он –вечный, подобный упругому стержню, который не ржавеет и не стареет. Начиная с египетского рабства, и до наших дней, находятся негодяи, желающие уничтожить наш народ. Они могут нас на время скрутить, согнуть, но никогда не смогут уничтожить, Б-г этого не допустит. Он наказывает врагов евреев, стирая их с лица земли. И наш народ, как упругий стержень, распрямляется и двигается вперед с верой в своего единственного Б-га. Так всегда было, и так будет всегда, до прихода Машиаха».
Безумно трогательно…
С появлением вестей о приближении освобождения от фашистов, беспокойство обитателей гетто увеличилось. В то же время, люди начинали ощущать время, с глубин их души все выше поднималась трепетная надежда на спасение, и такой день настал! 14 марта 1944 года евреев в Жабокриче освободила Красная армия. Сегодня я уверен, что с полным правом, каждый бывший обитатель гетто, может присоединиться к записи в книге посетителей Мемориального центра Холокоста в Ванзее, сделанной бывшей малолетней узницей Лилей Глазер, нынешней жительницей Иерусалима. Женщина оставила там свои бесценные штрихи: «Я была в гетто и выжила, я победила Гитлера». Как не вспомнить добрыми словами мудрого старого ребе из Бессарабии.
При подготовке материала использованы материалы и фото из книги героя «Зов жизни и памяти», изданной при поддержке Научно – просветительского Центра «Холокост» в 2015-м году.
Автор – Яна Любарская
