Луна над городом – как большой прожектор. Тени бегут по стенам домов. В кулисах кустов и подъездов притаились сюжеты. Черная кисть красит светящуюся пыль. Я иду по улице и думаю. О мире и его художниках. Вечером тайна мира становится чуть понятнее. Отчетливее проступают контуры и формы. Из суеты проступают истины. Вот нужный дом, лестница. Из темноты закулисья мы выступаем на сцену. Ею становится милая просторная квартира в Петах-Тикве. Квартира художника Димы Могилевского. На стенах – портреты. Весь здешний театр – только лица. В ореоле горячих красок. Краски танцуют – их бег легок и победно музыкален. Лица – как фрагменты книги о жизни и творчестве. Как шарады- загадки, исполненные в полыхающем цвете. Цвет – как символ невербальности. Мазки- намеки. Лица – рассказы. Знакомые лица. Очень знакомые. Кажется, с кем-то из них я только что ехала в автобусе. Или?.. Позвольте, позвольте! Но ведь это же Адриано Челентано!
– Верно, – улыбается хозяин, автор этих цветных новелл- фантазий Дмитрий Могилевский. – Это Челентано. А это Леонард Коэн. Стив Джобс. Софи Лорен. А это портрет моей жены Юли. Джон Леннон. Мерилин Монро…Эту работу взяли на аукцион в галерее Монтефьоре.
– Такое впечатление, что все они вам хорошо знакомы. Откуда вы их знаете? Ведь высшая степень передачи точности, высшая степень сходства – это фотография. А ваши работы – никак не фотографии. И, тем не менее, кажется, что они живые, что сейчас заговорят, запоют. Или сорвутся с портрета и затанцуют по комнате.
– Вы правы, я смотрю на лица внимательно. Цепко. Больше и дольше, чем средний прохожий. Не могу сказать, что я стараюсь их запомнить. Есть в лице человеческом что-то такое…
– Характерное только для него, индивидуальное? – быстро подсказываю я.
– Да, но – и общее, типичное. Люди воспринимают других именно по лицу. По мимике, по его выражению, остающемуся даже тогда, когда мимика на время прекратилась, и человек остался наедине с самим собой. Руки тоже…Недаром говорят, что руки – еще одно лицо. Ритм движения можно отобразить в рисунке за счет движения только человеческой кисти.
– У каждой из этих картин есть собственный характер, – вступает в беседу Юля Могилевская. – У меня с ними возникают личностные отношения. Персональные. Вот, например, Леонард Коэн относится ко мне насмешливо, я чувствую. Не показывает этого, но насмешничает. А Мерилин Монро откровенно мной восхищается. Понимаю: звучит необычно, кажется даже странным. Но я чувствую так. Она мне неплохо самооценку подняла. Недаром этот портрет оценили высоко…
Заметно, что супруги Могилевские тихонько гордятся друг другом. Вряд ли они скажут вам об этом, но в нашей беседе за чашкой кофе не было места неловкости или томительным паузам. Она – деловая, энергичная, подвижная, как ртуть, бизнес-вумен, заражающая своим обаянием и оптимизмом окружающих. Он – серьезный, сосредоточенный, с лукавыми огоньками в глазах, программист в рабочее время, художник – в неслужебное. Собственно – художник всегда. У них двое детей: Бен и Кати. И ее проекты. И работа. И искусство…
Дима рассказывает:
– Я приехал в Израиль в пятнадцать лет. Из Киева. Учился в ульпане. В Холоне учился в школе «Микве Исраэль». Знаете эту школу? Там картина на внешней стене. Видели? Вот это я делал. Картина больше пятнадцати квадратных метров. Я за нее даже премию получил, но до сих пор не могу узнать, какая это премия была, чье имя носила.
Дмитрий рассказывает неторопливо, с добрым юмором.
– По-моему, у него безграничный потенциал, – горячо добавляет Юля. – Как говорят на иврите, граница – небеса. У меня есть ощущение, что с ним можно захватить весь мир, добиться всего. Всех покорить. Еще точнее – изучить, осознать. Сказать нечто свое.
– И как началась ваша деятельность как художника? С раннего детства?
– С театра. Родился я в Киеве. Мои мама и бабушка работали в театре, знали весь театральный Киев. Конечно, и я в театре бывал часто. Особенно мне нравился бутафорский цех. Там делали удивительные вещи. И еще меня покорили макеты, все эти маленькие стульчики, столики, садики. Перед тем, как стать спектаклем, все оживает на макете. Это мне было интересно. Рисовать начал с пяти лет. Мама уговорила учительницу, и меня – такого маленького! – приняли в кружок рисования при Доме пионеров на Подоле. Но были и способности к математике, которая тоже увлекла. Она давала ощущение процесса создания нового, поиск оригинального решения. Математика учит выявлять логические цепочки. В школе я довольно много рисовал. В художественную школу поступил, правда, не с первого раза. Проучился три года. Потом мы переехали в другой район, на Троещину. Когда-то я нарисовал портрет Ленина. Родители раскритиковали его качество, и я разорвал рисунок. Это был единственный рисунок, который я порвал… Потом мы уехали. В Израиле после школы пошел в армию. Потом колледж. Был большой перерыв в рисовании – семнадцать лет!
Юля сообщает:
– Когда мы всей семьей ходим в музей в Тель-Авиве, нам никакого экскурсовода не надо. Дима может многое рассказать о художниках, о том, какую картину как надо понимать и трактовать. А взяться вновь за рисование его побудил сын. Иногда, знаете, бывает трудно загнать ребенка в ванную. Ну, сын и выдвинул условие: пойду мыться-купаться, если папа нарисует для меня картинку. А мы Новый год тогда отмечали, и остались у нас бутылка шампанского и два бокала. Как символ. Хорошего новогоднего вечера. И Дима решил это нарисовать. Мне понравилось, но все-таки пропорции были еще не то, что надо. Ребенок это заметил и сказал: «Папа, может, еще что-нибудь нарисуешь?». И он нарисовал…
– … я нарисовал дочь. Карандашом. И понял, что, если хочешь относиться к делу всерьез, нужно подтянуть знания. Нашел здесь, в Петах-Тикве, учительницу рисования, говорящую по-русски. Потом обратился в Институт визуального искусства. Прошел их комиссию, и меня приняли сразу в продвинутую группу. У них предусмотрено четыре года обучения, и я попал сразу на четвертый год. Теперь у меня есть учитель. Доктор Антон Бидерман, художник и педагог из Румынии. Я рисовал сперва карандашом, потом перешел на масляные краски, а теперь – на акрилик.
– Вы работаете исключительно в жанре портрета?
– Преимущественно. Меня это по-настоящему влечет. Мой учитель говорит, что портрет – это диалог между художником и тем, кого он рисует. Не стоит гнаться за фотографической точностью; нет никакого смысла в соревновании с фотографией. Я думаю о том, как сделать нечто особенное, свое. Подчеркнуть личность изображаемого человека какими-то особыми штрихами. Есть такое понятие, стиль – «спонтанный реализм». У этого стиля в мире есть последователи, вот я один из них.
– Не кажется ли вам, что в нашей стране художественный рынок довольно тесен? Трудно ли найти на нем собственную нишу, свое место?
– Мы много говорили об этом с моим учителем. Он полагает, что израильскому художнику, чтобы обеспечить себе признание в мире, нужно половину года проводить за границей. В какой-то мере это кажется обидным. В мировом искусстве Израиль пока недостаточно признают. Впрочем, не будь я программистом, живопись меня бы не прокормила.
– Это неизвестно.Времени на искусство было бы точно больше. А так вы весь день работаете. Откуда есть силы вечером становиться к мольберту? Надо же отдохнуть, телевизор посмотреть, в конце концов…
– У нас нет телевизора. Вернее, аппарат есть, но он не подсоединен. И это нам совершенно не мешает.
Юля добавляет:
– Каждое воскресенье Дима по три часа занимается в своем кружке, а кроме того, рисует дома. Мы оба движемся вперед. Я сегодня в стадии развития нового проекта. Этот коммерческий проект называется «Amazing Women», он необычный, перспективный, очень интересный. Я его организатор, и мне это нравится. Успешные женщины со всего мира приезжают в Израиль, здесь они путешествуют, можно сказать, общаются с природой. В пещеры спускаются, озера переплывают. С нами сотрудничают известные люди, адвокат Добровинский и психолог Анна Гербер-Лесин. А еще я работаю в амуте, занимающейся социальной реабилитацией русскоязычных заключенных в Израиле. Это тоже важная и серьезная деятельность.
– Юля – человек с амбициями, – продолжает Дмитрий. – Когда мы стали жить вместе, я начал понимать, что обычными бытовыми заботами наша жизнь не ограничится. Пожалуй, для моей жены жизнь – это приключение, в котором каждый день удается сделать и узнать что-то новое. Жизнь набирает темп. За неделю может произойти столько событий, сколько раньше не происходило за месяц. Вот, например, я побывал на курсе по выживанию в условиях дикой природы. Такие курсы проводит наш израильский институт Вингейта. Два дня в пустыне. Собственно говоря, это не «курс выживания», опасности для жизни, вообще-то, никакой нет. Это курс жизни среди природы. В городе человек обычно торопится, спешит, экономит время, чтобы немедленно его потратить. Люди часто путешествуют, и путешественники обычно связаны какими-то целями. Они бегут от одной точки к другой и практически ничего не замечают. А среди нетронутого цивилизацией мира ты живешь по другим правилам. Ценно, что человек может сосредоточиться и увидеть то, что происходит мимо него. Туристы движутся в темпе, который распугивает все живое вокруг. А когда идешь в другом темпе, с другими мыслями – начинаешь примечать, открывать. Теперь я понял, что мог бы и сам прожить среди дикой природы. Если потребуется, конечно…На мою живопись, на искусство повлияли мои занятия каббалой. Теперь я на эти уроки не хожу, но взгляды каббалистов поддерживаю. Видите ли, существуют не только видимые поступки, но и невидимые намерения. И очень важно, какие это намерения, какие цели преследует человек. Личное удовольствие кратковременно, оно требует постоянно новых целей. Но можно поменять намерения, и добиться удовольствия не для себя, а для другого человека. Возлюбить ближнего как самого себя – в этом есть особый смысл.
– Думаю, что со мной многие согласятся: главное в семье – это женщина, – ласково добавляет Дима.
– Ваши героини – Софи Лорен, Мерилин – это олицетворение женственности?
– Это фантастические, безгранично одаренные актрисы. Над загадкой их души и красоты бьется человечество. Я тоже их люблю. И хочу разгадать. Думаю, что со мной многие согласятся: главное в семье, в мире, в космосе – это женщина. Любовь – это суть и труд. Любить и вместе идти по намеченному маршруту – это и есть жизнь. Она же и творчество!
Когда я покидаю гостеприимный дом замечательного художника, портреты со стен провожают меня лукавыми акриловыми взглядами. Мы уже подружились. Они дали заряд оптимизма. Закружили в вальсе. Да и судьба хозяев дома тоже подтвердила тезис о том, что жизнь это созидание. Хотя я не уверена, что смогла и тех, и других до конца разгадать.
Автор: Инна Шейхатович
Дмитрий Мигилевкий – израильский художник
Выставки, в которых участвовали его работы:
- Центр Амиад – Яффо, 2016 год
- La Galleria pall mall – Лондон, 2016 год
- Галерея Zipor ha-Khula – Петах-Тиква, 2016 год
- Офисы McKesson Israel – Хулон, 2016 год
- Дворец культуры – Петах-Тиква, 2015 год
- Аукционный дом Montefiore – Тель-Авив, 2015 год
- Галерея Zipor ha-Khula – Петах-Тиква, 2015 год
- Офисы McKesson Israel – Тель-Авив, 2015 год
- Дворец культуры – Модиин, 2015 год
