Итак, все, что вы хотели узнать о Цфате, находится за голубой дверью. Ну, или за синей. Кстати, я заметила, что в последнее время город очень посинел. Не только двери, ставни и оконные решетки выкрашены в разнообразные оттенки лазури или ультрамарина. Синевой теперь облиты парапеты, балюстрады, фонарные столбы, плинтуса и стены целых кварталов. Ощущение такое, будто жители Цфата разом решили воссоздать тхелет – древний краситель, который добывали из моллюска, водившегося в Средиземном море. В кисти-цицит Тора велит пропускать нить, окрашенную в тхелет. Но после разрушения Храма моллюск покинул берега Эрец Исраэль и вернется перед пришествием Машиаха.
Цвет тхелет, согласно мидрашу, напоминает море, море – небо, а небо – престол Господней славы. Видно, мессианские ожидания жителей Цфата достигли наивысшего накала, потому что город синеет все больше и больше.
По другой версии, темно-голубой цвет отгоняет злых духов. В это верят и евреи Востока, и арабы. В танковом музее Латрунна под Иерусалимом вы можете увидеть ярко-голубые иорданские танки. Они были защищены от козней шайтанов, но зато хорошо выделялись на фоне желтой пустыни. Так что злые сионистские шайтаны захватили их в плен и поместили в музей.
Что же можно найти в Цфате за голубой дверью? Да самые разные вещи. Я уже рассказывала, что Старый город делится на квартал художников, старый еврейский квартал и квартал хасидов. Но сами жители еще делят его на Верхний и Нижний город. Редкая птица долетит до середины Старого города, ведь для этого ей придется спуститься в Нижний. А потом, конечно же, карабкаться назад по каменным ступенькам. Но люди не птицы, как пелось в старом американском фильме. Карабкаться по ступенькам вверх – тот еще спорт, а фуникулера в Старом Цфате нет, как нет фонтанчиков с питьевой водой и работающих туалетов в цфатских парках. В моем личном конкурсе израильских мэров градоначальнику Цфата я бы смело отдала первое место с конца.
Кстати, о городском хозяйстве. Цфат не доведен до состояния игрушечного городка в табакерке, подобно старому Яффо. Со стен свисают провода, прекрасные витражные окна местами разбиты, да и голубая окраска неидеальна. Кому-то может показаться, что Цфат – просто восточное захолустье, но, на мой взгляд, легкая растрепанность добавляет городу колорита. А если вы все-таки спуститесь в Нижний город, то окажетесь в тихом, очень чистом жилом квартале, почти безлюдном в дни Песаха.
Вообще, Песах – лучшее время для посещения Цфата. Не жарко, поэтому не так сложно ползать по ступенькам вверх и вниз. Туристов немного – в дни холь а-моэд – серединных дней праздника – не принято посещать могилы. И паломники, осаждающие гробницу рабби Шимона бар Йохая, расположенную неподалеку на горе Мерон, обходят Цфат стороной. На старинное кладбище каббалистов у подножия Старого города они тоже почти не появляются. По главным торговым улицам еще слоняются туристы, а в Нижнем городе пустынно и очень уютно.
Я от души походила по Нижнему городу, заглянула оттуда в долину, где кладбище каббалистов, нашла Беит а-Меири (дом семейства Меири) – самый известный музей Цфата. Дом Меири оказался гостеприимно закрыт перед туристами (ходят тут всякие, а потом галоши пропадают). Поскольку музейные работники тоже хотят отдохнуть в Песах, вам следует заранее найти телефоны музеев, позвонить туда и узнать, в какие дни и часы музеи все-таки открыты. Иначе вы рискуете оказаться без культурной программы. В первый день моего пребывания в Цфате знаменитая синагога Аризаля были еще открыта, во второй день закрыли и ее, к великому неудовольствию туристов из Германии, приехавших в Цфат специально ради этой знаменитой синагоги.
Кстати, вот вам лайфхак – во время прогулок по Цфату отдыхайте на смотровых площадках. Рано или поздно туда зайдет группа туристов в сопровождении гида. Если вы владеете английским или ивритом, бесплатные рассказы об окрестностях вам гарантированы.
Но если вы знаете только русский – не беда. В Цфате полно наших. Не только в новом городе, значительно расширенном в 90-е годы ради Большой алии, но и в Старом тоже. Вы можете зайти в йеменскую пекарню, и обнаружить, что один из йеменитов – уроженец Питера. Вы можете посетить мечту отца Федора – свечной заводик с магазином при нем, и убедиться в том, что кассир говорит по-русски.
Во время моей нынешней прогулки по Нижнему городу я набрела на сыроварню семейства Кадош. Она оказалась открыта. Я вошла и увидела деревянный стол старинного вида, на котором громоздились свежайшие сыры, стояли чаши с крупными оливками, а у окна светились на солнце желто-зеленые бутыли с оливковым маслом. Я попробовала сыр бри, он оказался необыкновенно вкусным. И цена практически, как в супермаркете – 120 шекелей за килограмм. Я купила шматочек, и на следующий день у меня был великолепный бедуинский завтрак – пресные лепешки (их роль удачно сыграла маца), крупные финики и белый деликатесный сыр.
В сыроварне я встретила “русскую” экскурсию в сопровождении известного гида Анны Нисневич, бывшей москвички. Когда я вошла в торговый зал, она рассказывала своим гостям, как спокойно ей в Израиле после Москвы, даже во время войны, и даже, когда ракеты летают над головами. «И у меня та же фигня!», – чуть не воскликнула я.
Неподалеку от сыроварни Кадош я обнаружила Беит а-Йоцер – Дом Горшечника. Мастера зовут Даниэль. День-деньской он сидит за гончарным кругом, и вы можете сами увидеть, как рождается новый кувшин или кубок для киддуша. У него я купила маленькую, но очень тяжелую кофейную чашечку. В ней заложена необыкновенная энергетика – даже пустая, чашечка греет руки, душу и сердце. Даниэль рассказал, что чашечка обжигалась в специальной соляной печи. При высокой температуре расплавленная соль впаивается в стенки чашек, создавая нежные узоры.
Автор: Анна Файн
