Три последние недельные главы некоторым образом связаны с идеей рта: глава «Шмини» – с тем, что входит в рот (кашерная еда), главы Тазриа и Мецора – с тем, что выходит изо рта (сплетни и злословие). В обычные годы эти главы читаются перед Песахом, в «удлинённый» год, в котором два месяца адар – после Песаха. А само название Песах расшифровывается нашими мудрецами как «пе-сах» – рот говорящий. Это праздник, в который работает рот. Нам заповедано: «И расскажи сыну своему» – рассказывать детям о нашей истории, о трудностях и чудесах, об изгнании и избавлении, «и чем больше рассказываешь – тем лучше». Да и с «входящим в рот» связано в Песах несколько заповедей: есть на седере мацу и марор, а когда был Храм – есть пасхальную жертву.
Царь Шломо, мудрейший из людей, написал в книге Мишлей: «Смерть и жизнь в руке языка». Талмуд говорит об этом так: «Сказал рав Хама бар Ханина: А разве у языка есть рука? Значит, этот стих надо понимать так: можно убить рукой, и языком тоже можно убить». Если мы посмотрим вокруг, мы увидим, насколько это верно.
На прошлой неделе я был в Узбекистане, и там я получил новое доказательство правоты царя Шломо. Это было, когда я впервые в жизни посетил старое еврейское кладбище в Самарканде, чтобы помолиться на могиле моего деда, р.Шалома Лишнера. Я стоял один, вокруг меня – сотни могил евреев, и я думал: под каждым надгробием – целая жизнь, о которой мы ничего или почти ничего не знаем. О моём деде мы тоже знаем мало, но то, что нам известно, пробуждает трепет: вот что такое самоотверженность в отношении заповедей рта.
После начала Второй мировой войны дед, бабушка и девятеро их детей бежали из Польши от нацистов на восток. После многих мытарств они прибыли в Самарканд, где жили относительно безопасно, но бедно. Дети постоянно голодали, однако знали, что есть можно только кашерную еду. Денег не было, и дед решил попытать счастья в торговле (а частная торговля в те времена считалась преступлением). Кто-то дал ему некоторое количество папирос, чтобы дед продал их и заработал какие-то копейки для семьи. Но милиция схватила деда, что называется, с поличным. От него требовали выдать того, кто дал ему папиросы для продажи – ведь этот «кто-то» наверняка сам добыл их в обход закона, иначе откуда у него товарное количество папирос? Несмотря на жестокие допросы, дед молчал. Его пообещали немедленно освободить, если он выдаст поставщика – дед молчал. Он знал: если жестокие законы обрекают людей на голод и фактически запрещают людям жить, да ещё явным образом преследуют евреев, нельзя выдавать властям нарушившего их. Дед был готов пожертвовать чем угодно, вплоть до жизни, но не выдавать другого. Через несколько недель в тюрьме тяжкие условия сломили его и без того измученное тело, и он вернул душу Создателю. Семья получила распоряжение забрать тело заключённого, «умершего от болезни»…
Сказано в Талмуде: Когда пришёл в Вавилон рав Дими, сказал так: Говорят в стране Израиля: «Слово стоит монету, а молчание – две». Смерть и жизнь в руке языка: жизнь и смерть моего деда зависели от его слов. Он мог выжить ценой нескольких слов, но предпочёл умереть, но не произносить их.
Дети деда выросли как настоящая еврейская семья, и их потомки сегодня насчитываются десятками. И все они живут как истинные хасиды, хранящие еврейское поведение в любых условиях жизни. Откуда у них эта сила? Без сомнения, от деда. И сейчас он доволен тем, как живут его потомки.
Царь Давид в книге Теѓилим говорит: «Если кто-то желает жить, любит долголетие, хочет видеть благо – храни язык твой от зла и уста твои от лукавых речей». А Талмуд добавляет, что злословие вредит троим: тому, кто слушает, тому, кто рассказывает – и тому, о ком говорят. Ребе спрашивает: Понятно, какой вред наносится рассказывающему и слушающему, они ведь нарушают заповедь. Но как эти слова – именно слова – могут повредить тому, о ком говорят? Вот доказательство того, – говорит Ребе, – что в словах есть сила, что они меняют реальность. Если мы говорим о ком-то плохо, мы в прямом смысле делаем ему плохо.
Слышал я на этой неделе историю, которая может подтвердить великую силу слов. (Она приведена в книге Шмуэля Ѓоровица «Сипурим нифлаим»). Однажды один бедный крестьянин, копая землю, нашёл большой драгоценный камень. Во всей округе никто не был в состоянии купить его, и тот крестьянин решил поплыть за море, так как в заморской стране есть богатые люди, которые этот камень купят. Когда он пришёл в порт, капитан судна сам пригласил такого богача на борт, угощал со своего стола и даже не стал брать с него платы. Тот крестьянин часто клал камень на стол и любовался им. Однажды он заснул, а в кают-компанию пришёл матрос, убиравший со стола, и не обратив особого внимания, свернул скатерть с остатками обеда, развернул её на палубе и вытряхнул в море всё, что на ней было – включая драгоценный камень, который он просто не заметил! Проснулся крестьянин и понял, что случилось. Подумал он: «Теперь, когда моё богатство исчезло, капитан разгневается и потребует платы за проезд и за угощение, а то и в море бросит! Лучше мне сделать вид, что ничего не случилось. Когда мы приплывём, я ему всё расскажу, он поймёт, я найду работу, заработаю денег, верну долг капитану…» И он продолжал вести себя так, как будто ничего не случилось. Приплывают они – а капитан заболел и скоропостижно помер, и оказалось, что он ещё в пути записал владельцем корабля своего «богатого» пассажира, так как у самого капитана были какие-то проблемы с таможней, а у «богача» – нет… И вот наш крестьянин нежданно-негаданно стал владельцем корабля со всеми товарами. Продал он их и вернулся в родные места.
И сделал тот крестьянин вывод: Почему всё кончилось благополучно? Потому что я не говорил того, что говорить не надо! Так я сохранил жизнь да ещё разбогател – и всё потому, что слова о плохом не были произнесены и не превратились в плохую реальность.
Владея нашим языком, мы предотвратим зло и посеем добро, и таким образом привлечём добро в мир.
Кашерного и радостного Песаха!
Гут шабес
Шия
