За время, что я прожила в Израиле, у меня накопились сотни воспоминаний, волшебных моментов, которые, я надеюсь, не померкнут со временем, не сотрутся серым ластиком Петербургских будней. Я записываю все воспоминания, которые не успела занести на бумагу там, когда те эмоции были моей реальностью. Наверное, вскоре я вновь вернусь туда – в страну бесконечного вдохновения.
В Израиле все иначе, в первую очередь – там много солнца и много солнечных людей. За год жизни в стране я очень много путешествовала, на подольше я задержалась в двух городах – Эйлате и Иерусалиме. Мой трип по стране обетованной начался с массы-дайвинг.
Однажды мы с группой дайверов отправились из пустынного и медлительного Эйлата на иерусалимский лимуд. Было это в начале ноября, в излучине эйлатского залива была неимоверная, как мне тогда показалось, жара. Местные жители, правда, уже не заходили в море и носили закрытую обувь. Итак, мы поехали в Иерусалим.
В самом начале экскурсии я познакомилась с очень милой и интересной девочкой. Ей было два с половиной года, у нее была старшая сестра, совершенно очаровательные кудряшки, коляска, и очень внимательный и любящий папа, который, собственно, это коляску по горам и солнцепеку возил.
Мы долго играли и говорили на иврите. Моего тогдашнего словарного запаса как раз с лихвой хватало, чтобы прийти к полному взаимопониманию с ребенком. В какой-то момент, со мной начал разговаривать и папа малышки. Оказалось что он экскурсовод, его зовут Давид, приехал в Израиль еще из СССР, что у него отличная библиотека, он живет совсем рядом, что соблюдает и чтит еврейский традиции.
Экскурсия тем временем подходила к концу, а наше милое общение к логическому завершению. Коляску по жаре тащила уже я, причем до этого очень долго ее просила. Когда мы с моим спутником дошли до моего поворота, коляску и интересную беседу оставлять очень не хотелось, и я взялась проводить их до смотровой площадки, откуда начинался наш поход.
Давид во время прогулки тоже расспрашивал меня о моей жизни, о массе, дайвинге, о том, как мы на программе встречаем субботу. Я сказала, что, мол иногда у нас бывают встречи с мадрихом, но в основном это довольно скучно, потому что принудительно, не интересно и без души. Рассказала, что в столовой нашего общежития на столы ставят виноградный сок, а в коробочки кладут одноразовые кипы многоразового использования. Смотря на кислое выражение моего лица, Давид отметил, что шабат мы фактически не встречаем, а если встречаем – то это не праздник, а повинность.
Тем временем, мы дошли до смотровой площадки, настало время прощаться, и я с сожалением отдала коляску. Вдруг Давид пригласил меня на шабатний семейный ужин. Совершенно неожиданно и спонтанно. Как и всякая приличная девушка из петербургской интеллигентной семьи я начала отказываться, и говорила, что это неудобно, невежливо, что пойти я не могу, хотя очень благодарна ему за приглашение. Мой спутник рассмеялся, и сказал, что в Израиле нормально пригласить человека на шабат, тем более, если его семья далеко.
Я была в Израиле примерно месяц на тот момент, и моя семья действительно была за много тысяч километров, а самое важное, что я первый раз в жизни жила в общаге. А это, как вы понимаете, особый мир. Это было интересно, это был новый опыт, но человеческого тепла очень не хватало.
И я пошла на первый в моей жизни семейный шабатний ужин. Там за столом собиралась совершенно чужая для меня семья. Я многого не знала и стеснялась по началу. Не знала, надо ли нести с собой подарки, еду, вино. Как правильно одеться – по-светски, или же найти что-то сдержанное, и хотя бы отдалено напоминающее одежду женщин из религиозного квартала. Меня встретили очень радушно, мать моих новых друзей, оказалось очень красивой. Поначалу мне было неловко. Я не знала куда себе деть, я думала: что, зачем… Но, когда женщины начали зажигать свечи, что-то переключилось внутри меня. Я поняла, что на этот вечер я дома. Я почти не разговаривала. Я все больше слушала и пыталась понять. Впитать то, что происходило, потому что в обряде шабата есть какая-то древняя сила, есть что-то, что прямо проходит дрожью по венам – генетическая память предков. Они делали так, и значит так надо. В этом вечере не было мистики или какой-то пропаганды еврейства, или показухи. Это была обычная семья, для которых шабат не был театрализованным представлением, это были нормальные, простые люди, такие же, как я. Не лучше и не хуже – мои новые друзья.
В стране, где постоянно идут военные действия, где в каждой семье есть те, кто служат на передовой, в ней столько радушия и спокойствия. Жажды жизни. Люди пригласили меня, абсолютного незнакомого человека к себе домой на шабат. С этого момента я перестала чувствовать себя пришлой или гостей в самом Израиле. А стала частью этой большой семьи, и я поняла, что хочу, чтобы и мои двери всегда были открыты для незнакомцев на семейный шабат.
После этого было много приятных, правильных, памятных суббот, но та первая трапеза навсегда осталась в моей жизни. Как и суть самого Израиля – тебе всегда рады, потому что это твой дом.
Автор: Анна Берова
