.png)
«Мне нужно вести молитву завтра утром», — попросил меня р. Цви Пински, один из старейших шалиахов в С.-Петербурге. Я отправил ему расписание миньянов в Центральной синагоге, чтобы он мог выбрать подходящее для себя время. На следующий день он зажег пять свечей и провел молитву, сказав все кадиши. Рав Пински возвращается через Москву в город своего шлихута, после пребывания в Стране Израиля. Там он сидел траур из-за кончины его отца, р. Исраэля, который скончался около двух недель назад в Иерусалиме в возрасте 93 лет.
Я знал р. Исраэля, одного из основателей синагоги Хабада в районе Рамот Алеф в Иерусалиме. Он много лет служил там габаем и был душой общины Хабада. Однако р. Исраэль был уроженцем Москвы, и наверняка у его сына есть что рассказать о его прошлом. И действительно, вот что рассказал р. Цви:
– Мой отец родился в Москве в семье Хабада, в которой соблюдение традиций велось из поколения в поколение. Его отец и дяди с обеих сторон семьи были учениками «Томхей Тмимим» у Ребе Рашаба. В его детстве и юности центром хасидов Хабада в Москве был «второй зал», «хасидская комната» в синагоге на Архипова. Я думаю, что он начал молиться в Марьиной Роще только в конце 1960-х годов.
В то время начали приближаться к еврейству первые балей тшува в России. Мой отец был очень энергичным и деятельным человеком, начал заниматься с ними. В начале 1970-х разрешили эмиграцию евреев из СССР, и почти все, кому было небезразлично еврейство, уехали. Два моих дедушки, р. Шнеур Пински, ученик Любавичского Ребе, и р. Йехиэль Михаэль Дорфман, известный браславский хасид, тоже уехали. Религиозная Москва опустела.
Но мой отец остался, и он продолжал приближать тех, кто искал еврейство. В нашем доме собирались люди, моя мама учила женщин, как высаливать мясо, обучала законам семейной чистоты, а мой отец стал одним из хасидов Марьиной Рощи. Он был не один — был также реб Гече, был знаменитый реб Авраѓам Ганин, которого, собственно, приблизил к традиции мой отец. Было еще несколько пожилых евреев и несколько молодых баалей тшува.
Недавно в Стране Израиля, когда мы сидели траур, к нам пришел еврей, который уже 40 лет учится в колеле «Хазон Иш» в Бней-Браке. Оказалось, что он приблизился к еврейству в Москве в 1972–1973 годах! По его словам, «в те годы в Москве было два миллиона евреев, а соблюдающих шабат было только пятнадцать. И были они озабочены тем, чтобы как-то обеспечить себе еврейскую жизнь. Однако р. Исраэль Пински был озабочен другим – как просветить окружающих».
Так нашел себя в соблюдении Торы и заповедей и тот молодой человек, который уже сорок лет учит Тору в Бней-Браке. Он сказал, что на каждой свадьбе своих детей он всегда просил у моего отца благословение. Он не хабадник, но не мог провести хупу без р. Исраэля Пински.
– Мой отец вдохнул тогда жизнь в Марьину Рощу, – продолжает рассказывать р. Цви Пински. – Он никогда не садился на почетные места, был скромным человеком и хасидом старой закалки, с огромной энергией и привязанностью к тому, что действительно важно. Позже, в Стране Израиля, он с большим усердием занялся строительством синагоги Хабада и миквы в квартале Рамот. Он всегда занимался тем, что было нужно для общины.
Главный раввин России рав Берл Лазар Лазар попросил меня во время траура отправить семье Пински письмо с соболезнованиями. В нем он написал, в частности:
«Ваш отец был краеугольным камнем синагоги и еврейской общины в Марьиной Роще, одним из тех, кто, несмотря на кромешную тьму снаружи, светились внутренним светом, и с годами этот малый свет рассеял большую тьму. Он и его друзья смотрели опасности в лицо и с еврейской гордостью противостояли ей. Он увидел, как его дети создали семьи, преданные Торе и трепету перед Б-гом. Особенно выделяется деятельность его сына р. Цви, который вырастил целое поколение сыновей и дочерей, верных нашему Небесному Отцу. Пусть Всевышний дарует ему успех!»
