Не секрет, что все заповеди Торы, соблюдаемые евреями на сегодняшний момент – это те, что были получены нами на горе Синай. Все, что было до Синайского откровения, для нас в юридическом плане вчерашний день. Включая, в частности, заповеданное праотцу нашему Аврааму и его потомкам (!) обрезание. Потомки Ишмаэля по сей день обрезаются, если обрезаются, что бы они там ни говорили, потому, что так было заповедано отцу Ишмаэля – Аврааму. А евреи, потомки Ицхака и Яакова, – потому что так им было заповедано с горы Синай. Почему же, спрашивается, евреи (в отличие от ишмаэлитов, хотя это и неважная, пусть и забавная, деталь) называют свое пост-синайское обрезание “заветом праотца Авраама”?
Один из фрагментов ответа (тот который понадобится нам для развития имеющейся мысли): потому что, совершив заповеданное ему обрезание, праотец Авраам дал нам, своим физическим и духовным потомкам и наследникам, душевные силы, необходимые для служения Всевышнему, предопределил нашу судьбу как избранного народа, а заодно преподал нам несколько важнейших практических уроков правильного служения Творцу. Проще говоря, обрезаем мы своих восьмидневных детей, потому что так было нам передано через Моше, но силы на то, чтобы это (и многое другое) делать, мы черпаем из того, что Авраам в свое время сделал заповеданное ему.
И тут не может не возникнуть следующий вопрос. Евреи получили на Синае 613 заповедей: 248 предписывающих и 365 запретов. Почему из всех всего этого многообразия вариантов, в качестве той, с помощью которой Аврааму было заповедано на труд и на подвиг нас вдохновить, было выбрано именно обрезание крайней плоти?
Ответ, который предлагает Рамбам в “Морэ Невухим”, выглядит так: одна из рациональных причин дарования заповеди об обрезании заключается в том, что ее цель – ослабить общую жажду удовольствий, связанную с органом, крайнюю плоть на котором и обрезают.
(Тут мы сделаем три замечания. Во-первых, ослабляющее жажду удовольствий воздействие обрезания носит мистический характер. Пытаться понять необязательно, а местами и вредно. Во-вторых, данный пассаж – один из наиболее ярких примеров и доказательств того, что многое из сказанного в “Морэ Невухим” основано на словах Зогара и других каббалистических источников. А отсутствие интереса к каббале и знаний в ней Рамбаму приписывают неучи и… короче говоря, несправедливо приписывают и безосновательно. В-третьих, да, вам не кажется: действительно попахивает фрейдизмом. Так никто и не скрывал того, что в детстве Фрейд был евреем и не мог не набраться еврейских идей: все проблемы связаны с либидо и т. д. А как же иначе?)
Так вот, обрезание отражает общую идею всех заповедей – преодолеваем в себе животное стремление к физическим удовольствиям (бурление нейронов, если что, тоже физическое удовольствие!) и учимся извлекать наслаждение только из носителей святости.
Это что касается глобальных аспектов. Но есть и частные, которые при этом отражают общие принципы служения. Заповедь об обрезании состоит из трех моментов. Во-первых, чтобы заповедь была исполнена, должно быть совершенно действие: обрезание крайней плоти. Во-вторых, человек должен быть подвергнут обрезанию (и оставаться обрезанным). В-третьих, человек не должен быть необрезанным. Все эти три момента являются определяющими, с практической точки зрения: заповедь является исполненной только в том случае, если все три имеют место.
Если человек рождается уже обрезанным (или, что случается в наше время гораздо чаще, оказывается лишенным крайней плоти хирургическим путем до того, как узнает о заповеди обрезания или осознает ее важность и т. д.), то согласно закону, ему следует совершить символическое обрезание (сводящееся к совсем небольшому кровопусканию).
Если же человек был обрезан, а затем по какой-то непостижимой причине решил нарастить (или растянуть) крайнюю плоть до исходного состояния, то он обрезан (т. е. был подвергнут обрезанию) и не необрезан, но нарушает предписание продолжать оставаться обрезанным, преступает завет праотца Авраама и вообще фу-фу-фу.
И, наконец, если человек родился с двумя крайними плотями (да я даже кур двухголовых видел собственными глазами! Подумаешь!) и ему обрезали одну из двух, то обрезание было сделано, он обрезан, но одновременно необрезан. Нужно дообрезаться. Иначе не считается.
Что же за правила служения нашли отражение во всех этих правилах?
Первое. Служение требует активного действия, усилия, которое приведет к тому, что человек будет в духовном плане “обрезан” и не “необрезан”. Где под “обрезан” подразумевается служение по вектору “делай добро”: как по отношению к самому себе (посвящая все свои мысли, речи и действия изучению Торы и исполнению заповедей), так и по отношению к ближним (занимаясь богоугодной благотворительностью и по мере сил приближая других евреев к служению Всевышнему). А “не необрезанный” – это служение “отказом от зла”: не поддаваться влиянию того, кого Талмуд (см. Сукка, 52а) называет “необрезанным”, т. е. дурному началу.
Как уже упоминалось выше, если человек родился обрезанным, во имя исполнения заповеди ему следует сделать символическое обрезание (кровопускание). В духовном плане это означает, что, если человек от рождения наделен некими чертами характера, делающими для него те или иные аспекты служения необременительными, он обязан усердствовать, чтобы превзойти дарованное ему природой.
Например, если человек, по природе, своей усидчив и любит учиться, ему следует уделять изучению Торы столько времени, чтобы даже ему это было в тягость. Тут точно также как с физической тренировкой – пока мышцы не болят, весь пролитый пот – деньги на ветер. Только там боль физическая, а тут – интеллектуальная, эмоциональная, ментальная и т. п.
И понятно, что преодоления требует не только прирожденное, но и достигнутое непосильным трудом. Потому что уже достигнутое чего-то стоит только тогда, когда подтверждается новыми достижениями в настоящем и будущем (как велосипед, который если не едет вперед – падает). И в плане стремления к добру и в плане воздержания от зла. Кстати, все это прямым текстом написано в Тании, гл. 15.
Далее. В “Шулхан Арухе” Альтер Ребе (в окончательной, “около-каббалистической” версии) сказано, что окончательно доброе начало поселяется в душе еврея только на следующий день, после достижения им тринадцатилетия. Это окончательно. Но начинается история в тот момент, когда еврейского младенца начинают воспитывать в духе служения Всевышнему. В частности (и в первую очередь), посредством введения его в завет праотца Авраама, т. е. обрезания.
Дело в том, что животная душа (условно именуемая “дурным началом”) и тело, по своей природе, тяготеют к материальному, как сказано: “Дух животных – нисходит вниз, в землю” (Коэлет, 3:21). Обрезание, как уже упоминалось выше, до некоторой меры ослабляет эту тягу. Взамен, человек начинает испытывать тягу к святости (природа не терпит пустоты). Вот с этого момента Б-жественная душа (она же – доброе начало), начинает (сначала понемножку) проявляться, “селиться” в нем.
Этот закон приводится Альтер Ребе без всякой ссылки. Очевидно, что источник его слов – в “Менорат амеор”, который постановляет (следуя сказанному в Сангедрин, 110б): “Когда младенец приходит в этот мир? Когда его обрезают”. И там поясняется, что имеется в виду не наш мир, но мир грядущий: в момент обрезания младенец (или не младенец) удостаивается права восстать к вечной жизни с приходом Машиаха. Это право и эта “способность” еврейского тела – восставать из праха – достигаются посредством воздействия на него Б-жественной души. Соответственно, из слов “Менорат амеор” следует, что в момент обрезания начинается воздействие Б-жественной души на тело. И это то, что постановляет Альтер Ребе.
Конечно. Еще до рождения и даже до рождения, существует связь между телом и душой, которой то предназначено, как в красках описывается в знаменитой брайте, кусочек которой цитируется в первых строках Тании (см. Нида, 30б): “Ребенок в утробе матери подобен сложённой [в гармошку] книге: руки на висках, локти на коленях, ступни на ягодицах, голова его меж коленями, рот его закрыт, а пупок открыт: питается из того же самого, что и мать его и кала не выделяет, чтобы не убить мать свою. И все то, что было закрыто [в утробе], открывается [при рождении], и закрывается все то, что было открыто, и без этого он не проживет продолжительное время. И свеча горит над его головой, и все он видит от края мира до края мира, и обучают его всей Торе. Перед рождением ангел шлепает его по рту: от этого шлепка забывает ребенок всю Тору. И берут с него клятву: будь праведником и не будь грешником и даже если весь мир скажет тебе: праведник ты, смотри на себя как на грешника…” С души берут клятву, касающуюся того, как она будет проявляться в теле. Значит, связь между ними уже существует. Только до обрезания эта связь остается виртуальной, а обрезание – момент развиртуализации.
Две обязанности: быть обрезанным (следовать за добрым началом) и не быть необрезанным (не поддаваться дурному началу) – находят отражение в двух видах аспектов вознаграждения за исполнение заповеди обрезания. За то, что человек творит добро (“обрезан”), он удостаивается, как было объяснено выше, удела в мире грядущем. А за воздержание от зла (“не необрезан”), это то, что наши, благословенной памяти, мудрецы метафорически(?) описывают как “праотец Авраам сидит на входе в ад и извлекает оттуда всех, кто не необрезан” (Эрувин, 19а).
Вот-вот должен прийти Машиах. О мессианской эпохе говорят наши мудрецы (и приводит Рамбам в “Мишне Тора”, в законах царей), что единственное, чем времена Машиаха будут принципиально отличаться от наших времен – отсутствие политического и тем более военного давления со стороны сверх-держав и их саттелитов. И как известно, Всевышний предложил праотцу Аврааму самому выбрать, чем будут наказывать его потомков – подвластностью царствам или адом. Авраам выбрал подвластность. Но с приходом Машиаха, которого, если что, мы удостоимся уже в заслугу одной только заповеди обрезания, и эта напасть закончится. И мы никому больше не позволим ничего нам показывать – мы сами им все покажем. Покажем и заставим смотреть. Как сказано: “И будет дом Яакова огнем, и дом Иосефа – пламенем, а дом Эйсава – соломой, и зажгутся они в них и поглотят их, и не будет остатка в доме Эйсава, ибо Г-сподь сказал” (Овадья, 1:18). Метафорически. Все чисто метафорически. Но в полный рост.
(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, “Ликутей сихот” т. 3, стр. 14-17.)
