Слово самому Науму клейману.
«Мы столкнулись с такой проблемой как антисемитизм, которую государство потихонечку поддерживает. Пожара пока нет, но он в любой момент может разгореться. И даже ксенофобия… когда вдруг в наш лексикон вошли такие понятия как «лицо кавказской национальности» или слово «прибалт», которые враждебны; нападения на людей из-за различного цвета кожи… Это тревожит не только евреев, которые пережили в прошлом столетии столько потрясений, но и других людей.
Например, в апреле этого года я побывал в Беслане. И там один мудрый осетин сказал такую вещь: «Нас не скоро помирят, потому что ингуши воспитывают своих детей на трех заповедях: 1. Ты должен научиться владеть конем; 2. Жениться и родить ребенка, и 3. Ты должен убить осетина». Я его спросил: «Вы верите в это?»Он ответил: «Я это знаю». Я спросил еще одного человека, и он мне ответил, конечно, не так прямо: «К несчастью, наши народы ссорят».
И это трагический опыт человечества в целом. В каждом районе есть эти изгои, есть странные конфликты, которые иррациональны и необъяснимы. Например, в Японии, которая, казалось бы, настолько терпима к разным религиям, в Японии, которая такая цивилизованная страна, мне один человек сказал: «Вы обратили внимание на эпизод с корейцами? Мы ненавидим корейцев». Я спросил, за что. Он ответил: «О, вы знаете, они такие хитрые. Такие коварные». Корейцы, наверное, то же самое говорят про японцев.
Когда отдаешь себе отчет о том, что происходит сейчас в мире, то вместе со всеми этими интегрирующими, объединяющими элементами, как будто происходят в противовес эти разделительные линии – по религиозному, по этническому принципу, на котором греют руки. Есть на это экономические и политические причины, которые не ушли никуда.
Это я позволил себе сказать моему знакомому японцу. И он мне сказал: «А как же? Вот на протяжении 3 тысяч лет, евреи жили в изгнании и они доказали, что можно выжить в таких условиях, что можно выжить во всех трагедиях. Евреи между собой связуют. Вот смотри. Я приехал в Советский Союз, я тут никого не знаю. Я посмотрел на твой носи мне стало спокойнее…». Вот он нашел для себя такую аллегорию.
С этим можно согласиться, можно не согласиться. Но вот сегодня здесь, в этом культурном центре, в месте, где, действительно, было очень много людей, столько много сделавших для культуры в целом, и для русской культуры в частности, – я думаю, что во всех них есть способность воссоединять, насколько это возможно.
На мой взгляд, в том, чтобы быть евреем, должна быть одна важная черта. Я бы сравнил это с водой, как источник, который связует разные страны, разные культуры, превращаясь в религию, как источник, который может напоить, но и, как не раз бывало, и разрушить. В нынешней ситуации, в обстановке этой нарастающей ксенофобии, мне кажется, что одна из наших миссий: как-то объяснить людям, что еврейская история является не исключением, написанных только для одних евреев, это – история всего человечества. Рано или поздно в этой ситуации оказывается любой народ. Если на опыте этих двух тысяч лет народ не поймет эту диалектику, то быть беде. Беде не только для отдельного человека, но беде и для народа».
После такого значительного вступления, в зрительном зале воцарилась задумчивая тишина. Каждый задумался над прозвучавшими словами Наума Клеймана, что говорило о том, что они проникли в сердца зрителей. Благодаря искусству ведущего всего вечера Григория Кантора, тишина плавно сменилась этапом вопросов и ответов. Клейман отказался присесть и остался стоять, сославшись на слова своего отца о том, что «стоя больше успеваешь».
– Чем можно помочь в данной ситуации музею кино?
Н.К.: С музеем кино ситуация довольно сложна. Сейчас, когда Никита Михалков продал здание киноцентра банку, и, по сути ограбил кинематографистов. И мы потеряли наше помещение, которое было для нас построено. Началось очень много дискуссий о том, что же все-таки делать с музеем кино. Мы отбили одну атаку, где нас хотели складировать. Сложить, и разбудить когда-нибудь потом. Временно нам выделили маленькое помещение на Мосфильме, где будет находиться наша четырехсоттысячная коллекция.
Кино очень важное терапевтическое средство. Музей кино надо делать для детей, чтобы они не занимались наркотиками или проституцией, или всем тем, что им внушает наше замечательное телевидение. Мы надеемся, что кино вернется в кинозалы, и гангстеры не будут там господствовать. Мы будем драться, как можно помочь. И если чиновники опять начнут нас бодать, то мы через любые средства массовой информации, которые нас поддерживают, мы снова обратимся к общественности мы снова будем бить в колокола, и мы не будем сидеть на жердочки и ждать.
– Скажите, пожалуйста, Михалков купил весь киноцентр?Н.К.: Практически, да. Он продал его сам себе.
– Скажите, пожалуйста. Просмотровых залов в доме кино не будет просмотровых залов?Н.К.: Да. Они были готовы оставить нас на пятом этаже при условии, что мы будем платить аренду, которая составляет полтора миллиона долларов за пол года.
– А нельзя ли сделать так, чтобы организовать здесь маленькую синематеку? У нас же есть возможность посмотреть чего-то?Н.К.: Эта идея замечательная. Объясню немножко ситуацию. Наш музей живет в основном за счет тех фильмов, которые нам приводят из разных стран на определенный период. – Вот в прошлом сезоне было очень много кинофильмов, посвященных еврейской теме, в еврейском культурном центре на Никитской. Это шло через Вас или они работали отдельно?Н.К.: Нет, они сами работали.
– Скажите, пожалуйста, а что самому Н. Михалкову музей не нужен?Н.К.: Конечно, нет. Он будет говорить на каждом перекрестке, что это наша гордость. А за спиной он будет все наши мероприятия перетаскивать в свой будущий кинофестивальный центр, который он хочет построить, и будет делать на этом коммерцию.
– Как вы себя ощущаете как еврей?Н.К.: Я бы не стал себя сравнивать ни с чем, потому что это неправильно сравнивать человечество с организмом, а ту или иную нацию с тем или иным органом. В каждой нации есть свои плюсы и минусы, плохие и хорошие стороны. Я скажу только одно, что я никогда не стеснялся того, что я – еврей. Но и не гордился, потому что гордыня – это оборотная сторона комплекса неполноценности. Я думаю, что надо нести свою судьбу и помнить, что за тобой стоят те предки, которые претерпели гораздо больше тебя. Ты обязан тем, кто тебя родил и был до тебя, и ты обязан тем, кто будет после тебя. Если говорить о самоощущении, то надо себя чувствовать звеном в цепи.
