У нашей семьи есть дом, в котором собираются все, что бы ни происходило во внешнем мире. Может о таком доме – семейном гнезде – писал Гарсия Маркес?
Бабушке было 23 года, когда она впервые увидела даже не сам дом, а маленькую времянку. Сейчас ей 82, и дом видоизменяется вместе с ней – становится прагматичнее, мудрее и гостеприимнее.
Бабушка поразительна. Она никогда не жалуется, не позволяет себе изливать страдание на окружающих. Пожалуй, это ее самая поразительная черта.
Валентина Федоровна пережила войну, была в Ленинграде, потом в эвакуации, потом снова в Ленинграде и до сих пор рассказывает, что стручки горошка и стебельки ржи – самые вкусные лакомства, которые она ела в жизни. Она почти не рассказывает о детстве, а о своей еврейской бабушке помнит только то, что та переделала ее куколку в модную тогда подушку. Помнит, что новый дом ее матери, моей прабабушки, сожгли соседи, и они вынуждены были бежать в Горький. Помнит, что прапрадед писал ее маме письма на идише, а ее отец на идише умел только ругаться. Помнит, что ее мама купила гроб, чтобы хоронить отца, но его друзья сказали, что так нельзя: он был большим человеком в общине и его похоронили по еврейскому обычаю.
Бабушка со слезами говорит о том, какой мир интересный, и живо интересуется всем происходящим, но никогда не жалеет, что не может поехать дальше дачи – последние 15 лет она с трудом ходит на костылях. Она до сих пор много и с увлечением читает. К ее советам в области литературы я всегда прислушиваюсь. Она долго и настоятельно рекомендовала мне «Иудейскую войну» Фейхтвангера, и, прочитав книгу у восточной стены Храма, я поняла, о чем говорили Фейхтвангер и бабушка. Бабушка говорит, что в народных поговорках и анекдотах – вся мудрость мира, и чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, насколько она права. Она знает столько анекдотов, что любой самый прожженный юморист, молча завидует.
А как она читает Дину Рубину! О, это надо слышать! Приятный интеллигентный голос, хорошо поставленная преподавательская речь, ведь бабушка – врач, кандидат медицинских наук и лет 30 преподавала студентам.
Самое страшной ругательство, которое я от нее слышала – это «черт подери». Это сказанное в сердцах «черт подери» имеет магический эффект. Никакие, даже самые изощренные обороты в стиле Юза Алешковского и рядом не стояли.
Бабушка говорит, что я редко пишу о ней. Это не так. Ее котлеты, вязаные носки, присланные в Израиль, письма и открытки, которые она пишет мне – часто в моих постах и рассказах. Я думаю о ней, рассказываю друзьям, какая она, чем живет, какие у нее вкусные булочки с тмином. Бабушка друзьям нравится.
Иногда она зачитывает мне мои же фразы, произнесенные, когда мне было два и три года, помнит, как зовут моих друзей, начиная со старшей школы. Хотя этих имен не помню даже я.
Она умеет писать смски со знаками препинания. Ее сообщения всегда отличаются лаконичностью и точность, например: «Ура, Зенит победил», «Приходи в гости, у меня вкусный обед», «Я скучаю», «Я люблю тебя».
Бабушка слушает «Эхо Москвы», а по телевизору смотрит только избранные передачи и фильмы. У нее много дел, она до сих пор хочет все успеть и много знать.
Мое знакомство с иудаизмом тоже началось с ее рассказов: «В иудаизме есть положение – не стыдно быть бедным, стыдно не бороться с бедностью». Мне кажется, этот текст я могу писать бесконечно, но он все равно будет не полным – в буквы и слова не уложить всего того, что дала мне бабушка, и что я к ней чувствую.
Я знаю, что она пишет что-то вроде дневника, и там вся история семьи, ее переживания, опыт и мысли. Она обещает, что когда я стану взрослой, она даст мне ее прочитать.
Пожалуй, я подброшу еще пару сосновых поленьев в камин, и позвоню бабушке – с ней всегда так интересно разговаривать.
