Мария Этингер – яркая представительница современной еврейской молодежи, активистка проекта «СТАРС», спортсменка, молодая мама, заместитель директора по социальной работе и развитию Регионального еврейского благотворительного фонда «Рука помощи».
Но это сегодня, а еще недавно она серьезно пострадала в результате наезда автомобиля, почувствовала на себе все «прелести» антисемитизма на работе и непонимание коллег. Но благодаря еврейским столичным организациям, где наша героиня смогла найти свой второй теплый дом, место, где ее всегда поймут и поддержат.
Мария, расскажите о своей семье
Я родилась в 1986 году, когда маме, Розе Абрамовне, было уже 42 года. Она виолончелистка. Родила меня от грузина, с которым они познакомились во времена ее молодости. Это была любовь с первого взгляда, но вначале их пути разошлись. Он уехал на родину в Тбилиси, в Москве остаться не мог. А она на тот момент была студенткой Училища им. Гнесиных и в свою очередь не смогла уехать за ним в Грузию. Потом она стала устраивать свою личную жизнь, вышла замуж, вскоре развелась. Он там создал семью. И только в 1986 году мама с папой встретились. Мама полетела на новогодние праздники в удивительный Тбилиси, и в итоге – в сентябре на свет появилась на свет я.
Когда мне исполнилось 5 лет, она отдала меня в музыкальную школу на класс фортепиано, так как мечтала вместе со своей сестрой, с которой они вместе меня воспитывали, чтобы я была великой пианисткой. Сначала я училась в общеобразовательной школе, а потом перешла в еврейскую гимназию «Эц-Хаим», о которой ей рассказали другие родители в музыкальной школе, и с третьего по седьмой класс я обучалась там.
Детство было сложное. Я его даже не помню. Не помню, чтобы отдыхала. В школе тогда была такая система образования: вначале шли три еврейских урока (молитвы, иврит, изучение традиции), далее семь общеобразовательных (русский язык, математика и т.д.). Только по пятницам был сокращенный учебный день. После уроков, с двумя пересадками на метро и автобусе, бежала в музыкальную школу, потом – домашние задания. По субботам всегда были занятия по специальности (пианино) в музыкальной школе. По воскресеньям дома занятия музыкой и уроки. В общем, детства я реально не помню.
Потом встал вопрос выбора профессии, поступления в музыкальное училище, и мы поняли, что надо опять возвращаться в районную школу, чтобы у меня было больше времени на подготовку к поступлению. Так, 8 и 9 классы я закончила уже в родном Новогиреево. Но случилось небольшое несчастье, переходя дорогу у себя в районе, я попала под машину. Сотрясение мозга, со всеми последствиями, долго нельзя было играть. И в музыкальное училище я так и не поступила. Когда пришла в норму, решила идти в обычный частный колледж Института Гуманитарного Образования, на факультет Менеджмент организации. Очень его любила. Обучение шло легко. Было интересно. Там я стала заниматься баскетболом на любительском уровне. До этого о спорте не было и речи, пианистка должна беречь руки.
На удивление для себя, стала получать одни пятерки, окончила колледж с отличием и была зачислена на второй курс данного ВУЗа на факультет Финансового менеджмента.
Так как моя еврейская мама в то время была уже очень пожилая пенсионерка, то я стала обучаться на вечернем отделении и устроилась на работу. Наступили тяжелые времена, ведь я была перфекционистка, отличница, хотела хорошо учиться, а занятия начинались с шести вечера, и мне нужно было срочно найти работу, которая заканчивается до пяти. В итоге, устроилась в офис охранного агентства, проработав там шесть лет, успев при этом получить два высших образования.
На работе знали, что я – еврейка, посещаю еврейские мероприятия. Я почувствовала, что руководство стало относиться ко мне все хуже и хуже. Однажды, на корпоративе, директор подошел ко мне и напрямую сказал: «Знаешь, почему к тебе плохо относятся?! Потому что ты не православная, а батюшка нам сказал, с евреями дела не иметь». Это цитата. Я ни одного слова не придумала в этой фразе. В другой стране я бы, наверное, решила с ним судиться, но понимая, где я нахожусь, просто написала заявление об уходе по собственному желанию. И снова стала искать работу, но долгое время, ничего хорошего не попадалось.
Как попала на программу «Старс»?
Трудясь в охранном агентстве, я регулярно и с удовольствием ходила на программу «Старс», проходившую в моей районной перовской общине «Шамир». Я про нее долгое время не знала, тогда я немного выбилась из еврейской жизни. И, когда узнала про проект, была рада начать со «Старс». И как раз то, что вечером посещаю «Шамир», не нравилось начальству. Вот так, в разгар лета, я осталась без работы. Август. Вакансий мало. Все в отпусках. Я была записана на собеседование в одну фирму, и шла к метро Новогиреево, проходя мимо «Шамира». Зашла туда, спросить у р. Берла Цисина, какого числа начнутся занятия «Старс». Он ответил, мы поболтали, и я поспешила уйти: «Ну ладно, я побежала на собеседование». Он спросил: «А ты что, ищешь работу? Поработай пока у меня». Я сказала: «Хорошо». Позвонила в ту фирму и отменила собеседование. Таким вот случайным образом, попала на работу в общину, и р. Берл Цисин стал моим начальником.
Думала, что я там ненадолго, но проработала в общине три года. Помню, как в самом начале мы ярко отметили Рош-Ашона, и я в полной мере втянулась в еврейскую жизнь. Раввин часто уезжал заграницу, и все оставалось на мне: молитвы, занятия, воскресная детская школа и работа благотворительного фонда. Летом Берл Цисин организовывал еврейский детский лагерь «Эц-Хаим», и я помогала ему в работе и там. Потом я вышла замуж, забеременела и работала в общине до последнего дня беременности, а придя домой после трудового дня, отправилась рожать сына Даниэля.
Позже р. Берл надолго уехал в США, а я фактически жила в «Шамире», приходила туда с сыном в коляске, благо, мы живем рядом. Ребенка иногда отдавала киргизам на общинной кухне, там он и вырос, но киргизский язык, к сожалению, так и не выучил (смеется).
Я очень рада, что попала в «Шамир». У нас очень интернациональная община. К нам ходят и ашкеназские евреи, и замечательные горские ребята, грузинские, бухарские. Я противник разделения евреев. Мы все – один народ и верим в одного Творца.
Меня «Шамир» многому научил, община стала вторым домом, повлияла на мироощущение.
Как же вы попали на работу в БФ «Рука помощи», где сегодня вы работаете?
Одну из благотворительных программ – «Обеды на дом» – мы осуществляли в «Шамире» через Региональный общественный еврейский благотворительный фонд «Рука помощи». Он перечислял нам деньги, давал клиентов, а мы их обслуживали, готовя и развозя горячие обеды пожилым евреям, которых насчитывалось около 100 человек. А финансовые отчеты я отвозила в «Руку помощи». Начальство Фонда увидело, что я очень целеустремленная, активная. Им это нравилось, ведь я часто приезжала к ним с отчетами и беременная, и после рождения сына. И вот, в один момент, мне позвонил директор Фонда и пригласил работать. Уже три года я работаю там, оставшись с Берлом Цисиным прекрасными друзьями, продолжая работать во время летних отпусков в детском лагере.
Не тяжело работать с пожилыми?
Совсем нет. У меня мама – достаточно пожилой человек, и мне это все очень близко, ведь часто приходится ей помогать, вникать в ее проблемы и сложности. Я как-то спокойно влилась в эту благотворительную систему, с осознанием того, что нашим старикам очень нужна помощь. Раздражения никакого не испытываю, понимаю, что с возрастом у многих пенсионеров бывает некая неадекватность. Жизнь у нас сложная. В пожилом возрасте у людей мало развлечений, отдушин. Они замыкаются в себе и иногда становятся суровее. В «Руке помощи» веду важные программы: «Сохранение памяти людям, больным альцгеймером», развиваем программу «Компаньон», направленную на социальную адаптацию пожилых одиноких людей, подбираем им помощника-компаньона, который сопровождает их на прогулках, в театры, музеи и т.д. В конце прошлого года мы сделали большое дело: наш Фонд вошел в реестр поставщиков гос. услуг и теперь мы может обслуживать пожилых людей по системе ЦСО, то есть наши соцработники могут на государственном уровне приходить к пожилым и помогать им, приносить продукты, помогать убираться
Вы с сыном продолжаете жить еврейской жизнью?
Мы постоянно посещаем с сыном Даниэлем еврейские кружки. Самостоятельный и активный молодой человек. Как я говорю, именно он сидит со своей бабушкой, а не она с ним. Обрезание ему сделал в «Шамире» популярный у нас моэль, Шия Дайч. Рав Берл был сандаком. Одним словом, сын очень плотно варится в еврейской теме, с гордостью носит Маген Давид и ждет скорейшего прихода Машиаха, потому что я ему сказала, что тогда он всегда будет жив и не умрет. А то он недавно узнал, что люди могут сильно болеть и умирать, и испугался этого. На помощь пришел иудаизм с верой в то, что скоро придет Миссия, и мы будем жить вечно. Так что, сын очень рад быть евреем (смеется).
Мария, а что значит для вас сегодня ваша национальность?
Мое еврейство для меня – это все, это и работа, и домашние дела, и все свободное время. Без этого я себя уже не мыслю, потому что полностью ощущаю себя частью великого народа и горжусь этим.
