Иногда запах, цвет или звук может вернуть нас далеко в прошлое, в детство. Наши детские воспоминания хранятся в памяти, даже когда мы вырастем, но они заперты где-то в глубинах мозга, и только подходящий «ключик», какой-либо стимул, может открыть их неожиданно для нас.
На этой ханукальной неделе я дважды таким образом окунулся в прошлое, отправился на тридцать лет назад, и во мне проснулся иерусалимский мальчик. Первый раз это произошло в воскресенье вечером, на большом зажигании первой свечи ханукии в центре Москвы.
В этом году празднование было организовано с большим размахом, и сама ханукия выросла так, что даже заслонила памятник Карлу Марксу. Для того, чтобы рав Лазар смог зажечь ханукию, понадобился строительный подъёмник. Что-то непонятное толкало и меня залезть на подъёмник, и когда организатор праздника, директор общины р.Моти Вайсберг предложил мне это, я с радостью залез в «люльку» вместе с сыном. Мы стояли между небом и землёй и смотрели на людей, танцующих под звуки хасидских песен. И я вспомнил: так же я стоял в «люльке» подъёмника, когда был ребёнком, в Иерусалиме, на улице Кинг Джордж. В наши дни в Иерусалиме, как и во многих других местах, происходят публичные зажигания большой ханукии, но так было не всегда. Тридцать четыре года назад шалиахи Ребе по его благословению стали сооружать большие ханукальные светильники на улицах городов, осуществляя таким образом «пирсумей ниса», публичный рассказ о ханукальном чуде. А ведь это – важная часть выполнения заповеди Хануки.
Мой отец был одним из инициаторов и организаторов первого общественного зажигания ханукии в Иерусалиме, столице Святой земли. И он приобщил к этому мероприятию и меня, и моих братьев и сестёр, и я запомнил его навсегда. Поэтому я несколько раз поднимался в строительном подъёмнике вместе с уважаемыми раввинами, зажигавшими большую ханукию. Я радовался, потому что был ребёнком, и гордился, потому что был еврейским ребёнком. И вот сейчас я снова на подъёмнике, вернулся более чем тридцать четыре года назад…
Мой отец организовывал в Хануку не только это зажигание. Из многих других его дел я запомнил ханукальный праздник в иерусалимской тюрьме на «русском подворье» (Это комплекс зданий для русских паломников, который построил царь Александр II в 1860 г.; некоторые его здания и сейчас используются русскими паломниками, нр в одном из них уже сто лет находится иерусалимская тюрьма). Несколько молодых хасидов пришли в маленькую квартиру отца, мама дала им аккордеон, и я пошёл с ними и с отцом. Мы пришли на «русское подворье», но охранники впустили всех, кроме меня: то ли я был слишком мал, то ли они считали, что атмосфера тюрьмы вредна для ребёнка. Я вспомнил об этом на этой неделе, когда приехал ближе к вечеру в московскую тюрьму номер 6 – женскую тюрьму, чтобы навестить Нааму Иссахар. Вы помните историю этой несчастной израильской девушки, осуждённой по максимальной строгости закона за наркотики в багаже. С самых первых часов после её снятия с транзитного рейса в московском аэропорту мы с женой были с ней, и с тех пор я стараюсь навещать её раз в неделю или раз в две недели.
После оглашения приговора свидания с ней стали труднее, иногда их не разрешают. Я приехал в тюрьму с ханукиёй для неё, которую передал мне Главный раввин России р.Лазар с посвящением, тёплым благословением и словами ободрения. Но оказалось, что того человека, с которым мы договорились о визите, нет на месте. Тут я и вспомнил, как меня в детстве не пустили к еврейским узникам в Иерусалиме. Я уже хотел повернуть назад, было холодно и на сегодня были запланированы ещё мероприятия, но успокоился и помолился Всевышнему о том, чтобы дал мне возможность выполнить поручение Ребе – приносить ханукальную радость во все места мира. Я позвонил главному тюремному раввину России р.Аарону Гуревичу, он связался с несколькими людьми – и меня впустили.
Я увидел признак успеха и в том, что охранница, которая сопровождала меня, была знакома мне по визитам в другую тюрьму. Что она делает в тюрьме номер 6? «Не знаю, – ответила она, – но несколько дней назад начальство перевело меня на другое место работы, вот сюда». «Я знаю, для чего вас перевели! – сказал я. – Чтобы вы помогли мне сегодня здесь!» Она улыбнулась, но я-то в это верю.
Я встретился с Наамой в комнате для свиданий. Охранница принесла спички, Наама поставила свечи в ханукию, я взял сидур, который подарил ей полгода назад (с её именем, вытесненным золотом на обложке!), нашёл благословения ханукальных свечей. Наама сказала три благословения, включая «Шегехияну», и я с чувством ответил «амен» на все три. Она спела «Эти свечи», и я вынул коробку с суфганиот. Это был сюрприз.
В свете ханукальных свечей и с запахом суфганиот мы говорили об особом значении пятой свечи Хануки, о том, как свет возобладал над тьмой, о том, как каждый день добавляют свет в ханукие и о том, какие уроки мы можем извлечь из этого в нашей повседневной жизни. Когда мы расстались спустя примерно час, я твёрдо знал, что всё время поездки туда и поездки обратно, всё это ожидание и просьбы – это было более чем не зря. А ещё я почувствовал, что «закрыл гештальт», начавшийся более тридцати лет назад, когда меня ребёнком не пустили в иерусалимскую тюрьму.
С высоты подъёмника над Красной площадью я слышал благословение «…сотворивший нам чудеса в те дни, в это время». И в тюрьме я слышал «…сотворивший нам чудеса в те дни, в это время». Два полярных места. Вверху и внизу. Открытое всем людям и скрытое от всех людей. Но в обоих местах в сердцах людей горит та же вера: Всевышний, сотворивший чудеса тогда, творит их и для нас, для всех и каждого. Он освещает нашу жизнь, и мы удостоимся исполнения слов царя Давида в Псалмах: «И ночь, как день, светит» – во время близкого и полного Избавления!
Гут шабес, радостной и светлой Хануки
Шия
