Эстер Мирецкую многие знают, как талантливого кондитера, пекущего на заказ кошерные торты и пирожные удивительной красоты, другие – как автора трогательных и забавных очерков, публикуемых в социальных сетях. Мама четверых детей, творческая личность и хулиганка в душе рассказала нам свою историю.
– Ты росла в традиционной еврейской семье?
– Мой папа был председателем еврейской общины в Костанае – городе в Казахстане, откуда я родом. 6 лет – возраст, когда человек начинает задумываться о самоидентификации. К тому времени я уже знала, что еврейка.
– Вы соблюдали традиции и законы?
– Мы активно участвовали в еврейской жизни, но ничего не соблюдали. Праздники мы отмечали большими застольями как у всех в постсоветском пространстве и сырно-колбаской нарезкой – о кашруте никто и не думал. На Хануку на десерт пекли пончики, а на Рош а шаны посереди стола ставили голову рыбы. Молитвы в общине не проводили, но преподавали иврит и традиции, правда на очень поверхностном уровне.
– «Еврейская тусовка!»
– О религии я узнала только в казахстанском еврейском лагере «Ахдут». Здесь мальчики и девочки отдыхали вместе, но, в отличие от Российского «Ган Исроэль», нас обязывали носить длинные юбки. Представляете, что мы могли выделывать в 13 лет, когда у детей протест вызывает всё новое? И всё же, что-то осталось на подкорке. В следующий раз я поехала в «Ахдут» перед 10 классом. Мне всё надоело, я мечтала уехать из Костаная. Узнав о еврейской школе с общежитием в Алма-Ате, я поставила родителей перед фактом, что перехожу учиться туда. Без протеста не обошлось и там…
– Почему?
– В начале пути у многих «баалей тшув» первых этап соблюдения – отрицание. Сердцем они чувствуют важность заповедей, но разумом не соглашаются. И если нарушают, то демонстративно.
Положительный толчок мне дала семья шалиахов, приехавшая в Алма-Ату на следующий год. Они только поженились, воспитывали маленького ребёнка. Я часто ходила к ним в гости, и они никогда на меня не давили. Я могла одеваться, как хочу, не делать омовение рук перед трапезой, рассказывать о своих мальчиках. И я втянулась. Хотя моё соблюдение тогда больше походило на игру. Помню смешную историю, как ехала на поезде с подругой, и нас угостили некошерными сухариками «Кириешки». У меня слюнки текли, когда я них смотрела – хрустящие, солёненькие, ароматные. Тогда мы начали рассуждать: «Хлеб. Хлеб кошерный? Кошерный. Приправы. Кошерные? Кошерные. Ароматизатор куриный наверняка ненастоящий. Значит, тоже кошерный!»
Закончила школу и вернувшись домой, моё начинающееся соблюдение пошло на спад. Уже в поезде мама уговорила меня надеть штанишки, кашрут в Костанае соблюдать практически невозможно. Сначала я выковыривала из супа только овощи, но потом вернулась и к мясу. Соблюдать Шабат одной в городе ещё сложнее.
– Как ты попала в Москву?
– В Москву я вообще не собиралась. Сюда рвутся все, мне казалось это банальным, и большие города с их сумасшедшим ритмом я никогда не любила. И всё же раввину в Алма-Ате удалось меня почти убедить поехать в Махон, а не в Челябинск или Екатеринбург, которые предлагали родители. Но всё-таки я сомневалась. Однажды я сидела в комнате, слушала грустную музыку, вспоминала школу и Шабаты… И я так растрогалась, расплакалась, заскучала по тем временам. В 15 лет любая мелочь кажется драматичней, чем есть на самом деле. После этого я решила поехать в религиозный институт и купить билеты на середину недели, чтобы приехать в Москву до Шабата.
До сих пор вспоминаю взгляд молодой пары в поезде, спросившей, куда я еду и поступила ли я. «Нет ещё», – ответила я. Они посмотрели на несколько огромных чемоданов, куда я запихнула почти всю свою одежду. «Вот дурочка наивная, едет покорять Москву», – наверное, подумали они.
В Москве меня встретили сотрудники университета. По дороге они спросили, соблюдаю ли я. И этот вопрос стал переломным моментом. Какая я? Религиозная или нет? Ещё в поезде я ела некошерное… В конце концов, я сказала: «Да». «Тяжело тебе придётся! До начала семинара ещё два дня, а кошерная кухня закрыта…». Купить некошерное я уже просто не могла и несколько дней питалась фруктами. С того дня я всё соблюдаю.
– Как тебе Махон?
– Меня поразило то, что в институте религиозных девочек училось меньше, чем несоблюдающих. Сначала мы даже как-то делились на группки, отстаивали свою позицию. Со временем всё перемешалось – среди моих подружек было много совершенно нерелигиозных. Удивило отсутствие контроля. Нас везде отпускали, не заставляли молиться.
У всех было что-то, что мешало больше всего. Кого-то Шабат, кого-то – форма одежды. У меня с юбками проблем не возникало. Институт расположен на территории парка «Сокольники». Многие девочки, выходя из здания Махона, при первой же возможности переодевались в джинсы.
У меня есть собственная теория этапов тшувы. Как только человек решает быть религиозным, он начинает вести себя, как фанатик. Мы с девочками ходили в юбках в пол, всюду носили с собой «Тегилим». В религиозном районе Иерусалима «Меа Шеарим» нас точно приняли бы за своих. Но эйфория не может длиться вечно, начинается спад, разочарование. Ты видишь, что и среди религиозных есть непорядочных люди – мы все люди со своими слабостями. Меня по-настоящему «колбасило» по поводу любви, мне хотелось общаться с мальчиками…
Следующий этап тшувы – гармония. Человек выбирает собственный, комфортный для него уровень соблюдения и устрожения. Я для себя решила не отказываться от нееврейской музыки, от общения со старыми друзьями со школы. Если мне нравится музыка, фильмы и книги, я буду слушать, смотреть и читать. Это ни в коей мере не делает меня некошерной. Есть основы, а есть устрожения.
– На кого ты училась?
– В то время ещё существовал факультет иностранных языков, я преподаватель испанского и английского. По специальности я никогда не работала.
Как я сдавала госэкзамены – это кадр. Замуж я вышла на 4 курсе, а весь 5 проходила беременная. Через неделю после родов начались экзамены, на которых меня спрашивали не по предметам, а о первенце.
– Как ты познакомилась с мужем?
– Я – бунтарка в душе, поэтому я хотела, чтобы мой будущий муж был серьёзней и ответственней меня. Шидух нам сделал глава ешивы «Томхей Тмимим Любавич».
Интересно, что Арье вырос в Кургане, на границе России и Казахстана. Всевышний будто бы специально поселил нас рядом, а свёл только в Москве. Я серьёзно всё соблюдала, но сама по себе не была серьёзной, и перед шидухом мне посоветовали одеться элегантнее, строить из себя пай-девочку в юбочке… Ну уж нет! Я – правдоруб. Зачем мне пускать пыль в глаза человеку, с которым я хочу провести всю свою жизнь? На свидание я пришла в своей любимой драной, хоть и длинной, джинсовой юбке, рассказала о том, какую музыку слушаю. Он не навязывал мне свою точку зрения, и это мне очень понравилось. Первое время после ешивы он разговаривал цитатами из Талмуда, казался мне таким серьёзным, духовным, а я, хоть и религиозная, но иногда чувствовала себя «мирской». И всё же после хупы мы постепенно пришли к гармонии.
– Каково быть женой серьёзного преподавателя Торы?
– С тем же успехом можно спросить: «Каково быть женой стоматолога»? Все люди разные. То, что мой муж преподаёт и много учится не говорит о том, что у нас какие-то особенные отношения. Соблюдение – моё личное решение, не зависящее от того, за кого бы я вышла замуж – за раввина или продавца в магазине.
Трудность в том, что Арье много работает, но слава Б-гу у нас есть Шабат.
– Теперь самый интересный вопрос. Как ты начала печь торты на заказ?
– Я всегда была уверена в том, что выпечка не моё. Я хорошо готовлю салаты, варю супы, но подойти к духовке я не рисковала!
Будучи беременной вторым ребёнком, мне хотелось чего-нибудь сладенького, но выбор кошерных «вкусняшек» был очень скуден. В кошерном магазине на Трифоновской продавались маленькие тортики в контейнерах за баснословные деньги. Меня жаба задушила такое покупать, тем более, наверняка они оказались бы безвкусными и жирными. «Они же не готовят из чего-то такого, что невозможно достать!»
Я безумно захотела полакомиться медовиком, как в детстве. Нашла рецепт, спекла. И получилось! Я так вдохновилась, что начала чуть ли не каждую неделю печь и всех угощать. Так пошли слухи о том, что я пеку и кто-то спросил у мамы, не пеку ли я на заказ. «Я умею печь один единственный торт. Мне что, монополию на медовики захватить?» – посмеялась я.
И всё же начала делать другие. Я решила, что будет очень здорово, если в общине появится возможность получить большой вкусный торт за нормальные деньги.
Первое время я пекла себе в убыток, делая наценку в 50-100 рублей, пока муж не объяснил, что я трачу не только деньги на ингредиенты, но и своё время, воду и электричество. Когда нет опыта, на заказ делать сложно. Из-за того, что волнуешься, не всегда получается, как хочешь. Иногда мне делали замечания. Мне до сих пор стыдно перед заказчиками за некоторые неудачные торты в начале моей карьеры, и я прошу у них прощения!
– Как ты находишь кошерные мастики, крема и украшения ?
– Очень многое приходится заказывать за границей или изобретать самой. Почти во всех рецептах крема из сгущёнки или сливочного масло, это ужасно бесит. Адекватную парвеную замену придумать сложно, но я изобрела свои крема. Например в моей «Праге» крем не такой, как в оригинальной, но все довольны.
– Да, помню, я как раз торт с начинкой «Прага» у тебя заказывала на день рождения одной раббанит!
– С мастикой оказалось сложнее. Сейчас найти мастику с экшером легче, но первое время и её приходилось изобретать. Я, конечно, могла заказывать контейнеры из Израиля, но тогда бы мои торты стоили бешеных денег.
Сейчас люди не страдают без кошерной выпечки, поэтому я работаю в удовольствие. Мне никогда не хотелось на кого-то работать, и детей я предпочитаю воспитывать сама. Многие предпочитают именно домашние торты. Что-то в них есть особенное!
– И дети увлекаются! Я видела, капкейки пекут.
– Да, и мацу за несколько дней Пейсаха Йосик готовил на уже почти откашерованной кухне! Страшный сон домохозяйки.
– Ты проводишь мастер-классы?
– Конечно. Лепка – это всегда своего рода арт-терапия. Делать цветочки из мастики несложно, но сам процесс создания сладкой розочки вызывает восторг у всех.
Честно говоря, я сейчас удивлю всех, но меня иногда раздражает, что меня ассоциируют только с тортами. Мне хочется сказать: «Я же не только кондитер! Я и человек! Интересный!».
В кулинарии невозможно выразить свои мысли.
– Я – постоянный читатель твоей странички. Твои небольшие очерки и детях и о жизни чудесно написаны!
– На самом деле, я пишу меньше, чем хочу, потому что очень чувствительна к критике.
– Как и я!
– Я перечитываю, вижу ошибки, сама себя критикую и расстраиваюсь, если меня не лайкают (смеётся). Иногда мне хочется написать что-нибудь смешное или хулиганское про нас с мужем, но я сдерживаюсь. Всё детство я вела дневники, у меня целая стопка. Сначала просто делала отчёт о прошедшем дне. Позже появилась потребность выражать свои мысли письменно. Я любила писать стихи на заказ, даже создала маленький сайт, который заглох без рекламы.
До Махона я мечтала стать журналистом, и хоть не стала, в институте с подругами мы издавали газету. А в душе я – музыкант, как и папа. Он был профессиональным пианистом, аккордеонистом и немного играл на гитаре Я умоляла отдать меня в музыкальную школу, но не сложилось. Сейчас я пытаюсь научиться на гитаре сама. В отличие от фортепиано, это можно начинать в любом возрасте!
– Как ты выбирала еврейское имя?
– Имя я взяла в еврейском лагере, когда все девочки выбирали имена. Имя Эстер мне понравилось, но я не хотела брать очень популярное, а созвучные с моим светским мне вообще показались неподходящими. На Шабате, когда давали имена, я сказала: “Эстер”! А на следующий год пожалела: поменять имя, данное на Торе, нельзя. Сейчас, наоборот, я чувствую – я Эстер. А моё имя в паспорте – кличка для курьеров.
– Что ты можешь сказать людям, которые боятся переступить порог синагоги?
– Расскажу притчу.
Приходит к парикмахеру религиозный еврей.
«Что бы вы мне ни говорили, я не верю, что Б-г есть. Вот вы, религиозные, верите в Б-га. А вы посмотрите, сколько голодающих людей на улице, сколько зла происходит вокруг, столько беспризорных детей. Трудно представить себе любящего Б-га, который допускает всё это», – сказал парикмахер.
«Значит, парикмахеров не существует», – ответил еврей.
«Как это так? Вот я стою перед вами!» – возмутился парикмахер.
«Их не существует! Иначе не было бы заросших и небритых».
«При чём здесь я?» – начал спорить парикмахер. – «Они сами виноваты, что не приходят ко мне».
«Вот и я о том!» – сказал еврей. – « Б-г есть, но люди сами к нему не приходят».
Почему я пересказала эту историю? Потому что не надо ждать идеальности от религиозных людей. Причина ни в Б-ге и ни в религии, а в то, что сам человек не идеален.
Не каждый парень должен носить сюртук и отращивать бороду, не все девушки обязаны надевать юбки в пол и рожать каждый год. Религия – ни страдание, ни ограничение. Иудаизм надо открывать постепенно, открывая плюсы. Мы должны радоваться и искать своё путь, свою гармонию в Торе».
Беседовала Штерна Сара Белькина
Спасибо…
На мой взгляд, журналисты должны быть грамотными, а тут текст кишит пропущенными частицами Не и прочими опечатками.
Сама беседа очень интересна!