Его история удивительна. Несколько лет назад мне удалось взять интервью у известного всему Мельбурну пекаря. Каждый раз заходя в кафе-булочную «Гликс» на Балаклаве, я ищу повод заглянуть в низкое окошко кухни, чтобы узнать на месте ли мистер Мендел Глик – пожилой хозяин заведения. Маленький, сутулый, в накрахмаленной белой шапочке и фартуке, он стоит над глубоким блюдом с сельдью и, как ювелир за огранкой, медленно вытаскивает косточки.
Однажды утром я проснулся от острой боли. Моя нога страшно распухла; видимо, ночью укусило какое-то насекомое. Зная, что в лагере принимает врач, я поспешил на прием. Меня не удивляло, что кабинет врача находился в двух шагах от крематория, работающего и днем и ночью. Тогда это уже никого не смущало…
В очереди стояло человек тридцать разных национальностей: Евреи, русские, румыны… Я молил Б-га, чтобы меня поскорее приняли. Боль была невыносимой.
И вот, когда передо мной оставался всего один пациент, неожиданно вышел врач и сказал, что уходит на обед и просит подождать полчаса.
Я решил не уходить. Вдруг, впереди стоявший мужчина обернулся. Я ни разу не видел его раньше. Он спросил, что со мной не так. Я показал распухшую ногу. Тогда он посоветовал пойти домой и сказал, что при ходьбе, отек, обычно, спадает.
Я кивнул, но возвращаться и не думал. Вместо этого я вышел на улицу и начал прохаживаться вдоль кирпичных стен здания.
В одном месте в стене была брешь и сквозь двадцатисантиметровый зазор я увидел заднюю дверь врачебного кабинета.
Около нее находилась переполненная трупами тележка, которую не раз завозили в здание крематория. Я все понял и заковылял домой.
… Позже я узнал, что тот самый «врач» делал всего один укол от всех болезней. Тогда я почувствовал, как сильно меня любит Б-г.
… Когда нас освободили, я был живым скелетом. Помню, как какой-то американский солдат перевалил меня через плечо и понес к выходу. Потом была больница, запрещали есть, чтобы не умереть от заворота кишок… только пить по ложке теплой воды каждые полчаса. И чуть-чуть дробленого рафинада. Я до сих пор помню его вкус.
Я начал идти на поправку и врач сказал, что мне надо больше ходить. Когда человек идет, его тело не может отказать. Я это запомнил, и до сих пор стараюсь не останавливаться…
– Как сложилась Ваша судьба после освобождения?
– Я устроился работать на военную базу американцев. Убирал их спальни, начищал обувь, затем работал на кухне… Это напоминало дом, ведь мои родители, благословенной памяти, производили молочные продукты. С детства я крутился на кухне, смотрел как мама делает творог и сыр… Она частенько кормила бедняков бесплатно… Да… Это было еще в Польше.
– Почему Вы оказались именно в Австралии?
– После войны пришло распоряжение, чтобы все выжившие публиковали свои имена и адреса в местных газетах. Эти данные позднее печатались по всеми миру. Так меня нашла моя тетя, переехавшая в Австралию еще до войны. Она прислала мне иммиграционную визу. Ну а дальше как у всех – пароход и билет в новую жизнь.
– А в Мельбурне Вы сразу открыли булочную?
– Что ты! Это была мечта. Но у меня совершенно не было денег. Я работал уборщиком, откладывал деньги, и со временем смог открыть первую булочную. Ту самую, где мы сейчас разговариваем. Уже потом появились другие, за ними присматривают мои дети. Я же прихожу только сюда.
– Поговаривают, что Вы здесь – каждый день… И никогда не берете отпуск. Это правда?
– Да, – смеется Мистер Глик. – И потом, зачем он мне? Я люблю свою работу. И у меня есть время для отдыха – шабес и прадники. Что и говорить… Я – счастливый человек.
Беседовала Sarah Bendetsky
