«Я помню твой выкуп первенца в ешиве «Аншей Маамад» в Меа Шеарим, помню кто в нем участвовал» – такую фразу я услышал на этой неделе впервые в жизни. Приятно услышать о событии, в центре которого я был. Но будучи тогда младенцем ровно тридцати дней от роду, я, конечно, ничего не запомнил.
Я приехал в Израиль на свадьбу сына моей младшей сестры. Невеста из семьи Вайнгартен является внучкой рабби Шломо Шора, одного из уважаемых хасидов Карлин-Столина в Иерусалиме и двоюродного брата моей матери. Отцом р. Шломо был старший брат моего деда, р. Шмуэля Хаима Шора. На субботней трапезе р. Шломо дал знак, и его семья запела «Турецкий нигун», и мы с нашей семьей тоже присоединились к пению. У этого нигуна интересная история. Это, собственно, мелодия, которую каждую пятницу играл турецкий оркестр во времена правления Турции в Иерусалиме, более ста лет назад. И наш общий прадед уловил эту мелодию и сделал из нее нигун для утренней субботней трапезы, эта традиция держится уже пять поколений.
Рав Шломо красочно описывал визиты своего ребе из Карлина, «ребе Йоханана», в Страну Израиля, трудности жизни в Стране Израиля во время Второй мировой войны, жизнь в Старом городе Иерусалима по соседству с арабами. «Три раза моя жизнь была спасена чудом», рассказывал рав Шломо о бегстве из Старого города, о том, как арабская артиллерия обстреливала районы, где они жили после этого. Но он выжил и удостоился создать достойную восхищения семью хасидов.
