Руководитель еврейской общины «Бейт-Хабад на Мичуринском» раввин Шимон Краснодомский рассказал об особенностях работы со студентами-международниками, о том, как найти в синагоге второй дом, и о своем пути из «города комсомольской юности» к еврейским корням.
– Рав Шимон, Вы известны в московской еврейской общине своей работой со студентами, в частности, еврейским клубом в МГИМО, который находится недалеко от «Бейт-Хабада на Мичуринском». Расскажите об этой студенческой группе.
– Руководят еврейским клубом МГИМО сами студенты, я помогаю обеспечивать духовное, еврейское наполнение этого объединения. Сюда входят уроки Торы, подготовка к еврейским праздникам, которые мы проводим как в стенах вуза, так и вне их. Еврейский клуб существует в МГИМО более семи лет, но первое время его деятельность не выходила за пределы данного учебного заведения, ее не особо афишировали. Около трех лет назад я познакомился с тогдашним президентом этого объединения, в то время оно называлось «Союз израильских студентов (Еврейский клуб) МГИМО», Исааком Бен-Эли. Мы пришли к выводу, что надо идею еврейского клуба развивать, расширять. Сейчас президент – Шота Мирелли. Под его руководством клуб вышел за пределы МГИМО. К нам приходят студенты из других вузов, а сам клуб устраивает мероприятия совместно с другими еврейскими организациями, например, Еврейским музеем в Москве. Вообще, для столицы России этот клуб – уникальное явление. Это не просто место, где могут собраться студенты, но действующее объединение внутри учебного заведения, где проходят уроки Торы. Подчеркиваю: не иудаики, а именно уроки Торы. С разрешения руководства вуза, конечно. Все это сделано силами студентов, в том числе согласование мероприятий и формата клуба с ректором университета.
– Кто эти студенты: израильтяне или российские ребята?
– По большей части это студенты-граждане России, в том числе москвичи. Есть несколько израильтян, которые, видимо, приезжают по каким-то специальным дипломатическим каналам. Активистов человек тридцать. Вообще студентов МГИМО, участвующих в мероприятиях, где-то человек триста, постоянных посетителей наших мероприятий около полсотни. Залы университета во время праздничных встреч заполнены до отказа.
– Не трудно ли работать с таким взыскательным контингентом? Все-таки МГИМО один из самых престижных и элитарных вузов страны…
– Никогда не замечал, чтобы у этих ребят как-то проявлялось завышенное мнение о себе. Наоборот, они постоянно демонстрируют полнейшую открытость гостям из других учебных заведений, которые охотно посещают мероприятия клуба.
– Наверное, члены Еврейского клуба этого дипломатического вуза в основном специализируются на израильском или каком-то другом ближневосточном направлении?
– Отнюдь нет. Еврейский клуб посещают студенты, которые никак не связаны с изучением Израиля. Их интерес к деятельности клуба лежит в иной – личной – плоскости.
– Вы руководите «Бейт-Хабадом на Мичуринском». Что это вообще за понятие такое — «Бейт-Хабад», то есть «дом Хабада», оно шире, чем просто синагога?
– Раввин Берл Лазар как-то заметил на фарбренгене, что «в Доме музыканта собираются музыканты, в Доме литераторов – писатели и так далее». Если прийти в Бейт-Хабад, то там хабадники окажутся в меньшинстве. Например, у нас здесь хасидское движение Хабад представляет только моя семья. В Бейт-Хабаде встречаются самые разные евреи. Это такая синагога, которая сплачивает евреев, несмотря на разные традиции, происхождение, интересы землячества. К нам приходят москвичи, евреи из Грузии, Азербайджана, Украины. Я сам с Дальнего Востока, родился в Комсомольске-на-Амуре. Мы здесь одна большая еврейская семья. Задачи Хабада – сплотить евреев, а не разделять их, научить их любить ближнего, как самого себя. На это нас ориентировал Любавический Ребе.. Есть еще одна особенность Хабада: если вы не идете в синагогу, то синагога идет к вам. Мы приходим к людям домой, особенно к нуждающимся и пожилым. Причем это не только помощь нуждающимся материально – для них предусмотрено обеспечение продуктами – но и тем, кто нуждается в духовной помощи. Есть вполне материально обеспеченные люди с духовными запросами, которым требуется квалифицированно помочь выполнить заповеди Торы.
– Если говорить о юго-западе Москвы, то эта община-семья, если позволите использовать ваше сравнение, как и полагается хорошей еврейской семье, очень интеллигентная. Все-таки район академический…
– Да, среди наших прихожан есть преподаватели вузов, научные сотрудники. Даже местные бизнесмены, кажется, какие-то особенные – образованные, культурные.
– Ваша община располагается в новом месте, а раньше находилась в бывшем здании еврейской школы «Мигдаль Ор». Рядом есть еще одна еврейская школа. Наверное, Вам приходилось общаться с выпускниками этих школ, у которых, наверное, уже и дети есть? То есть в Москве появилось второе поколение семей, знакомых с еврейской традицией?
– Да, сейчас нам пришлось освободить то помещение, потому что оно идет под снос. Там планируется построить Еврейский образовательный центр, где все будет: и общеобразовательные предметы, и национальный компонент, и даже спортивный комплекс, и, конечно, синагога. Туда мы снова вернемся, когда закончится строительство. Основу учеников составят дети наших прихожан. А пока те люди, которые привыкли там молиться, приходят в это временное помещение, расположенное через дорогу от старого здания. Община, которая была в «Мигдаль Ор», никуда не исчезла, она существует, она перебралась в центр Москвы, но жители района по-прежнему приходят в нашу общину, особенно на шабат, потому что им это удобнее, и при этом не разрывают связи с основной частью той общины. Мне кажется, юго-запад – самый «еврейский» округ Москвы, здесь очень много евреев. И общин, конечно.
К нам в общину приводят детей с еврейскими именами, что, по-видимому, говорит о том, что растут они в семьях, которые имеют представление о еврейской традиции, и приверженность этой традиции для родителей важна. Однако остались еще дети, которые познают наследие нашего народа именно в еврейских учебных заведениях. У нас в районе есть детский сад, там работала моя жена, и она рассказывала, что многие дети приносят свет еврейства в свои ассимилированные семьи, где родители знают только о самом факте своего еврейского происхождения.
– Кстати, вы упомянули, что родились в Комсомольске-на-Амуре. Это наводит на мысль о советском еврейском проекте на Дальнем Востоке – без религии, без корней. Я имею в виду Биробиджан.
– Мои предки попали в Комсомольск-на-Амуре не из Биробиджана, но тоже, так сказать, по направлению партии и правительства. Родители моей мамы приехали строить «город комсомольской юности», но, как мне рассказывали, не совсем по своей воле. Я прожил на Дальнем Востоке первые двадцать лет своей жизни, здесь познакомился с посланником Любавического Ребе раввином Яаковом Снетковым и его семьей из Хабаровска, который повлиял на мое решение пойти по духовной стезе. Я начал соблюдать кашрут – за семь тысяч километров от ближайшего кошерного магазина. После этого получил еврейское образование в Москве, Израиле и США, и вот теперь, по просьбе раввина Берл Лазара, перебрался на юго-запад Москвы, чтобы руководить местной общиной. Кстати, до этого назначения я участвовал в работе ФЕОР с евреями-заключенными, обеспечивал работу синагоги в следственном изоляторе «Матросская тишина». Некоторые из этих заключенных, освободившись, приходят к нам, становятся членами нашей общины, и, надеюсь, это духовное самосовершенствование помогает им вести в дальнейшем жизнь законопослушных граждан.
Автор Ашер Левинсон
