В 1968-м году я приехал из Израиля в США чтобы провести Пурим у Ребе. Приехать в месяце Тишрей на Рош-Ашана, Йом-Кипур или Суккот мне всегда было трудно: для директора учительской семинарии Бет Ривка начало учебного года – самое напряженное время. В середине года поехать было легче.
Я прибыл в Нью-Йорк за два дня до Пурима и тотчас же получил указание от рава Ходакова, главного секретаря Ребе: “Езжай в Миннеаполис, встретишь тамошнего хабадского посланника, рава Моше Феллера, и вместе с ним отправишься в Эймс в штате Айова. Там в частном доме ты будешь читать мегилу1 для нескольких человек. После этого возвращайся в Нью-Йорк”.
Сказано – сделано. Я приехал вместе с равом Феллером в Эймс, маленький провинциальный городок, затерявшийся на просторах равнин Среднего Запада. Сейчас он разросся, а тогда это было настоящее захолустье. Мы пришли по указанному адресу, я читал мегилу, а рав Феллер давал объяснения по-английски.
Собралось сорок или пятьдесят человек, среди которых, как ни странно, затесалось двое израильтян. Оба они явились со своими нееврейскими подружками. Один из них заявил мне: “Слушай, они хоть и нееврейки, но интересуются иудаизмом”. Я возразил: “Они интересуются иудаизмом или евреями?”
Вскоре выяснилось, что большинство из пришедших составляли смешанные пары. Одни были неевреями совершенно точно, еврейское происхождение других вызывало большие сомнения. Я очень расстроился. Я специально приехал из Израиля, чтобы провести Пурим с Ребе, слушать, как он читает мегилу, а вместо этого оказался в таком вот месте.
На следующий день после полудня я вернулся в Нью-Йорк, пропустив утреннее чтение мегилы. Мой брат жил в районе Вильямсбург в Бруклине, и я отправился к нему, прослушал мегилу, перекусил на скорую руку и помчался в штаб-квартиру Хабада в 770 на Истерн Парквэй, чтобы успеть на фарбренген, который проводил Ребе.
Перед фарбренгеном в Пурим Ребе имел обыкновение наносить визит своей теще в компании нескольких особо приглашенных хасидов. Ребе произносил коротенькую речь на тему Торы, все получали по кусочку пирога, говорили лехаим и спускались вниз на фарбренген.
И вот фарбренген шел уже несколько часов, когда Ребе вдруг сказал: “Один еврей оказался за две тысячи миль отсюда, с людьми, насчет которых он даже не уверен, обязаны ли они слушать мегилу. И ради них-то он и приехал, чтобы читать для них мегилу. И это приводит его в уныние. Он спрашивает себя: “Зачем я поехал так далеко? Все это время я мог быть здесь!””
Да ведь Ребе в точности описывал мои чувства! А закончил он так: “Можно быть физически за две тысячи миль отсюда и при этом находиться прямо здесь, рядом со мной. А можно сидеть прямо здесь, рядом со мной, и в то же время находиться за две тысячи миль отсюда”.
И Ребе махнул мне рукой, приглашая сказать лехаим и выпить полный стакан вина, что я и сделал, потрясенный тем, как точно он прочитал мои мысли.
Перевод Якова Ханина
