«Извините, у меня есть вопрос, который мучает меня уже много дней, я не знаю, как поступить. Вы не могли бы задержаться на несколько минут и ответить мне?»
Я смотрю на часы, смотрю на охранника тюрьмы, маячащего неподалёку, и даю девушке понять, что время свидания почти истекло. Она обращается к охраннику и просит его дать нам ещё несколько минут для решения важного вопроса; охранник соглашается.
«Некоторое время назад меня поставили на новую работу в кухне тюрьмы. Работа в ночную смену, с восьми вечера до шести утра. В шесть я возвращаюсь в камеру, у меня есть время поспать, сделать свои дела и подготовиться к следующей смене. И получается, что когда у всех ночь – у меня как бы день, а когда у всех день – у меня практически ночь. И у меня вопрос: когда мне произносить утреннее «Благодарю я Тебя, Царь живой и сущий, возвративший мне душу по милосердию. Велика верность Твоя»? Утром, как все – но в это время я не встаю, а ложусь… Вечером, когда я встаю – но тогда у всех уже не утро… И когда читать «Шма перед сном»? С ним та же проблема… В «мой» вечер или в тот вечер, что у всех?»
Перед тем как ответить, я задал ещё несколько вопросов – для успокоения. Что за работа на кухне, какая там еда, кто ещё работает и пр. Между делом девушка сказала: «Я знаю, что это неправильно, что этого делать не полагается, но иногда я бываю так голодна, что пробую немного еды из некашерного мяса, которое там готовится…»
*
Эта беседа состоялась несколько недель назад. Девушку звали Хая-Мушка, было это во дворе женского отделения тюрьмы номер пять, куда я приезжаю каждый четверг, чтобы навестить еврейского юношу, сидящего в этой тюрьме уже полгода. Я передаю ему привет от родителей из Израиля, приношу еду на шабат, мы немного учим вместе Тору для поднятия его духа. И вот несколько месяцев назад охранник, сопровождающий меня, рассказал мне, что в этой тюрьме находится и еврейская девушка. Я удивился: насколько мне было известно, женщины сидят в тюрьме номер шесть. Оказалось, что за хорошее поведение в течение нескольких лет женщины из шестой тюрьмы получают поощрение: их переводят в другие тюрьмы, там они работают на уборке и готовке, но получают различные облегчения в условиях содержания.
Я попросил разрешения навестить девушку, и вместе с моим товарищем р.Авраѓамом Дьяковым мы пошли к этой девушке. Она очень обрадовалась нашему приходу и рассказала, что в своё время репатриировалась в Израиль, после нескольких лет жизни там вернулась в Москву, а здесь её оклеветали и по ложному обвинению присудили к нескольким годам тюремного заключения. Мы попросили её назвать нам её имя для молитвы за её благополучие, она назвала… но имя было абсолютно нееврейским. Конечно же, мы предложили ей принять еврейское имя, ведь это решение поможет ей сохранить твёрдость духа, и в будущем она сможет выйти на верный путь и создать хорошую еврейскую семью. «Да, это будет хорошо, я уже думала об этом». «Хая-Мушка – это имя праведной рабанит, жены Ребе. Вы хотите взять это имя?» Девушка согласилась; мы попросили у неё дату её рождения, и оказалось… что родилась она по еврейскому календарю 22 швата 5748 года. Именно в этот день и именно в этом году скончалась рабанит Хая-Мушка!
В шабат после этого визита, когда р.Лазар был вызван к Торе, я попросил его сказать «Ми ше-берах» за эту девушку и дать ей новое еврейское имя. О чудесном проявлении Б-жественного провидения, сопровождавшем эту историю, знали лишь р.Лазар, р.Авраѓам Дьяков и я.
*
В нашей недельной главе Вайелех рассказывается о том, как Моше записал Тору перед тем, как передать руководство народом своему ученику Йеѓошуа бин Нуну – как и велел Всевышний. Последняя заповедь, записанная Моше в Торе – заповедь «ѓакѓель». В дни, когда Храм существовал, на исходе года шмиты (раз в семь лет) весь народ собирался в Храме, и царь еврейского народа читал перед всеми главы из Торы.
В Храме одной из работ коѓенов было ежедневное воскурение благовоний. Рамбам пишет, что предназначение воскурения – удалить дурные запахи и превратить запах в хороший. Но эти слова наверняка имеют и более глубокий смысл, чем простое понимание, ведь что может быть дурного и неприятного в служении Всевышнему в Храме? Зоѓар говорит, что воскурение предназначалось для удаления нечистоты злого начала. Из чего делалось воскурение? Из различных веществ, непригодных для еды, и одним из одиннадцати ингредиентов была «хельбена» – вещество с откровенно неприятным запахом. Талмуд говорит, что присутствие хельбены в воскурении намекает на евреев-грешников, и важно, что без этой «хельбены» состав воскурения неполон, и оно категорически не может быть воскурено в Храме. Получается, что задачей священников было взять символы всех видов евреев, включая даже грешников и преступников, соединить их – без этого нельзя! – и вознести к святости. Вот их главная задача: поднимать низкие сущности к святости. В этой связи можно понимать и заповедь «ѓакѓель». Священники собирают в Храм весь народ, невзирая на статус его представителей, и поднимают его к святости, ибо только весь народ, со всеми его членами, какими бы они ни были, достоин подняться к святости.
*
Естественно, что во внешнем мире – где мы свободно и спокойно передвигаемся куда хотим – нам кажется, что «там, за решеткой» сидят преступники и опустившиеся люди. Те, которых можно определить как «преступники Израиля», а мы сами, возможно, стоим на ступени священников, которые поднимают их на более высокий уровень.
В Талмуде сказано, что «даже грешники Израиля преисполнены заслугами, как гранат»! Однажды Ребе с серьезным лицом спросил у одного еврея, пришедшего к нему на «йехидус»: «Я учил это место в Гемаре, и у меня возник вопрос: если они полны заповедей, словно гранат – как же можно называть их «грешники Израиля»»?
Этот шабат – между Рош а-Шана и Йом Кипуром – называется «Шабат шува» («шабат возвращения»); и из-за того, что он приходится на середину 10 дней тшувы, и потому, что его афтара начинается словами «Шува Исраэль» («Вернись, Израиль»). Это дает нам силы поднять себя на самую высокую ступень тшувы и достойно подготовиться к святому дню – Йом Кипуру. А также приглядеться к тем замечательным и особенным душам, которые находятся внутри или снаружи, но в любом случае могут преподать нам урок, что такое истинная и искренняя тшува!
Гмар хатима това,
гут шабес!
Шия
