Дорогой мой друг […],
Прежде всего – а гезунтер ун фрейлихер винтер! Доброй и радостной осени тебе!
Ты спрашиваешь, как всегда, как у нас прошли праздники. Обычно я отвечаю тебе вкратце, ведь чтобы описать все праздники тишрея, нужно много времени и большая скорость письма, а также много сил, а их-то у меня после праздников не очень много – и молитвы, и учёба, и работа старосты синагоги требуют сил.
Но в этом году я хочу тебе описать более подробно то, что у нас было. Хотелось бы начать с начала месяца элул, с духовной подготовки к празднику, однако я ограничусь только сорока восемью часами Шмини ацерет и Симхат Тора, даже на их описание уйдёт достаточно времени.
В «Книге обычаев Хабада» сказано: «Обычай Израиля радоваться в Симхат Тора больше, чем на «празднике бейт ѓа-шоэва» в холь ѓа-моэд Суккот, и больше, чем в обычный праздник. Так говорил ребе Раяц от имени ребе Рашаба: «Нужно очень ценить сорок восемь часов Шмини ацерет и Симхат Тора. В каждый момент этих дней можно черпать сокровища вёдрами и бочками – и материальные, и духовные, и посредством одних лишь танцев»». (Я скажу прямо: не понимаю, как ты и все жители Страны Израиля успеваете сделать это только за один день Симхат Тора!)
В ночь Гошана раба мы пошли спать в 3 часа ночи, после того, как я раздал яблоко с мёдом всем, кто по обычаю до полуночи прочитал книгу Дварим, а после полуночи – книгу Теѓилим. На следующий день, в сущности, в этот же день – в «день завершения суда» – я встал рано, чтобы открыть «комнату гостеприимства» в большой сукке во дворе синагоги, раздавать там чай и кофе евреям, а также горячий суп. В обычные дни холь ѓа-моэда суп раздают только вечером до полуночи, но в Гошана раба обычай – есть суп с креплах, с клёцками, и я готовлю такой суп уже с утра. Я хотел помолиться в основном миньяне, с Главным раввином России р.Лазаром, но меня некому было заменить на раздаче чая и супа. Я сказал себе: Всевышний подождёт мою молитву, Ему наверняка важнее, чтобы евреи получили горячую еду.
Миньянов для утренней молитвы было много, вплоть до полудня. Я помолился минху рано, а рабочие в это время сооружали большую биму для Симхат Тора. На неё поднимаются те, кому выпала честь держать свиток Торы во время ѓакафот. До праздника я ещё успел заменить покрытие на праздничное. Рав Лазар был доволен устройством большой праздничной бимы, это я инициировал её сооружение восемь лет назад.
Галаха велит проводить ѓакафот не только в Симхат Тора, но и в ночь Шмини ацерет. «Лехаим» пить во время ѓакафот невозможно: ведь в Шмини ацерет ещё едят в сукке, а в Хабаде вообще едят и пьют в Суккот только в сукке. Но ѓакафот были радостными, р.Лазар распределял произношение отрывков начиная с «Тебе дано видеть…» и вносил истинно живой дух радости в праздник.
На следующее утро мы с моим маленьким сыном пошли пешком в синагогу на Большой Бронной. Это 50 минут хода туда и столько же обратно. Я проделываю такой путь минимум трижды в год: в Песах, Шавуот и Суккот. Тому есть две причины. Во-первых, Ребе указал в праздник приходить в другие синагоги и радовать там евреев. А во-вторых, я прихожу к раввину той синагоги, р.Ицхаку Когану, ведь он пригласил нас сюда в шлихут, благодаря ему мы выполняем здесь нашу миссию и рады этому. Рав Коган тепло встретил нас и даже дал мне вести молитву мусаф и молитву о дожде.
Интересно, что впервые я шёл этим путём в Суккот без плаща. В этом году в Суккот была такая чудесная погода, какой я не помню за почти 20 лет нашего пребывания в Москве. Дождей не было весь праздник, это редкость. Было приятно есть в сукке, и танцы по вечерам перед синагогой, которые организует каждый день в Суккот р.Лазар, были не в лужах и не под ливнем, то есть приходило больше народу. И вот в ночь на Симхат Тора, практически сразу же после того, как закончилась заповедь сукки и мы вышли из неё, пошёл сильный дождь. Наверняка это не случайно.
Если зашла речь о дожде, я расскажу тебе одну историю. В один из дней холь ѓа-моэда я встретил моего троюродного брата, раввина Перми р.Залмана Дайча, приехавшего в Москву на краткое время на большой «праздник бейт ѓа-шоэва» кавказской общины. Многие из членов кавказской общины поддерживают еврейскую деятельность в его городе – Перми. И вот он рассказал мне, что в канун праздника в Перми шёл сильный дождь. Он покрыл сукку нейлоном, чтобы схах остался сухим и чтобы работники кухни могли спокойно накрыть столы для первой трапезы праздника в сукке. Дождь всё не переставал, Залман беспокоился, что люди не придут в синагогу, не будут радоваться и не выполнят заповедь сидеть в сукке. Отец Залмана, двоюродный брат моего отца, рХаим Шалом Дайч – настоящий праведник и большой знаток Торы. Когда Залман позвонил ему, чтобы пожелать хорошего праздника, он попросил: «Папа, помолись за то, чтобы у нас перестал дождь». Отец пытался отговориться: «Кто я вообще, чтобы мои молитвы исполнялись?» Но Залман просил, и его отец согласился помолиться о хорошей погоде в праздник. И вот Залман рассказывает мне: «Мы вошли в сукку, сняли нейлоновое покрытие, и с тех пор капли не упало!» А я ему говорю: «Видимо, молитвы твоего отца помогли и здесь. У нас в Москве тоже капли не упало до сих пор!»
Так вот, после молитвы Мусаф в Шмини ацерет р.Коган пригласил меня и сына в сукку, сделать там кидуш и поесть с ним и многочисленными молящимися. Среди прочего р.Коган рассказал, что когда он ещё жил в Ленинграде, в первый день Суккот в синагогу пришла одна нееврейская женщина и передала ему просьбу одного еврея. Этот еврей поселился рядом с ней после того, как отсидел за что-то в тюрьме целых 25 лет, «четвертак». И он попросил её пойти в синагогу и поискать «еврейский букет». «Я сразу понял, – говорит р.Коган, – что тот еврей имеет в виду лулав, ѓадас, араву и этрог, четыре вида растений. Я объяснил ей, что сейчас йом-тов, я не смогу до него добраться, и приехать смогу только через два дня. Она оставила адрес, это был посёлок в 145 километрах от Ленинграда. И вот я поехал на электричке, с собой у меня был единственный набор четырёх растений, который был в тот год в Ленинграде. Я приехал. Тот человек жил в обшарпанной комнате в рабочем общежитии. Лицо его было горьким и измученным. Но когда он меня увидел, его глаза засияли, он чуть не вырвал у меня «еврейский букет», прижал к сердцу и начал – не их раскачивать, а сам раскачиваться во все стороны с лулавом… Этого я никогда не забуду», – закончил р.Коган. И ещё много историй он рассказал. Вообще р.Коган – это живая легенда, о нём можно рассказывать часами, и я рад, что хоть одну историю из его жизни могу тебе пересказать.
На исходе праздника я встретил раввина англоязычной общины Москвы, р.Яакова Кляйна. Его Бейт-Хабад находится на Старом Арбате, в центре Москвы. Он говорит мне: «Как хорошо, что ты в Шмини ацерет пошёл на Большую Бронную на молитву». Я удивился: откуда он на исходе праздника в Марьиной Роще знает, что в первый день праздника я ходил на Большую Бронную, и почему это хорошо? Он ответил мне: «Трое из посетителей Большой Бронной видели, что ты приходил, и решили тоже пойти и радовать евреев в других синагогах. И они пришли в наш Бейт-Хабад и очень способствовали поддержанию праздничной атмосферы. От них я и узнал…» Смотри, как одно хорошее дело влечёт другое хорошее дело, как и учат мудрецы Талмуда.
Во второй половине Шмини ацерет я немного отдохнул дома и в конце дня снова пришёл в центральную синагогу, чтобы как староста пронаблюдать за подготовкой к ѓакафот. Перед окончанием Шмини ацерет и началом Симхат Тора я вошёл в последний раз в этом году в сукку, выпил вина и поблагодарил Всевышнего за то, что мы удостоились восемь дней сидеть в прекрасной сукке при прекрасной погоде. И ещё я поблагодарил Всевышнего за то, что я, моя супруга и мои дети удостоились уже много лет заведовать «комнатой гостеприимства», что мы поддерживаем её уголок в сукке с начала до конца праздника и обеспечиваем с утра до поздней ночи сотни молящихся горячим питьём, едой и горячим супом. А это возможно благодаря добрым людям, взявшим на себя каждый содержание одного дня работы «комнаты гостеприимства». Подлинные «ушпизин» – ведь это немалые деньги. Но люди буквально стоят в очереди за правом содержать «комнату гостеприимства» в сукке один день, и каждый год есть разочарованные, не успевшие записаться, которым не досталось дня.
Как и каждый год, в этом году я финансировал от себя четвёртый день, «ушпизин Моше-рабейну», во благо моего отца р.Моше Шмуэля бен Сара Малка Дайч. Возможность делать это – большая радость для меня, и я молюсь о том, чтобы мочь поступать так до самого прихода Машиаха.
Вечернюю молитву вёл, как он делает это каждый год, директор московской общины р.Мордехай Вайсберг. Его громкий голос наполнил весь зал, и его услышали все сотни евреев, собравшиеся на ѓакафот. После кадиша, который р.Вайсберг пел на мотив «Ве-самахта бе-хагеха», на большую биму, сооружённую для праздника, поднялся р.Лазар и говорил о великой важности радости в честь того, что у нас есть святая Тора. Рав Лазар – я могу долго описывать, как он выкладывается в Симхат Тора, и всё равно не опишу. Как он делал кидуш, как он танцевал, как он уделял внимания всем гостям и всей общине… Вот он приглашает избранных для чтения отрывков после «Тебе дано видеть», и вначале они говорят «лехаим». А для лехаим заранее заготовлен отборный виски и лучшая водка.
Несколько лет назад мы рекламировали наш праздник: «Симхат Тора в Марьиной Роще» – и изображение танцующего хасида. Да, танцы в Симхат Тора в Марьиной Роще уникальны, и каждый год количество приходящих растёт. Кто несёт какой свиток на какой ѓакафе – распределено заранее, я готовлю эти карточки и передаю их р.Вайсбергу, а он раздаёт их по списку. Евреи поднимаются на биму, и я вручаю им тринадцать свитков Торы, находящихся в ковчеге синагоги. Каждая ѓакафа длится примерно четверть часа. Но закончить ѓакафу трудно, так весело в зале. Мой помощник, мой сын Менделе по моему сигналу направляет людей со свитками Торы обратно к биме, что нелегко – они хотят ещё танцевать с Торой. Но мы заканчиваем ѓакафу, вызываем следующих… Так семь ѓакафот.
После четвёртой ѓакафы, по нашей традиции, дети получают подарки – книги о праведниках и о еврейской истории на русском языке. Карточки для получения подарков я распечатал заранее и дети заранее их получили. Теперь они поднимаются, мальчики и девочки, на биму для чтения Торы, находящуюся вблизи входа в синагогу. А организует всё мой сын Шалом вместе с товарищами по классу. Только в этом году подарков не хватило. К сожалению – или к счастью? К счастью, потому что в синагогу пришло гораздо больше детей, чем в прошлом году и чем мы рассчитывали. В следующем году заготовим ещё больше!
После ѓакафот спускаемся в ресторанный зал на первом этаже общинного центра «Марьина Роща» и садимся, женщины отдельно, мужчины отдельно. Праздничные трапезы в общинном центре «Марьина Роща» всегда прекрасные, и оформлены великолепно. Рав Лазар говорил за трапезой об огромном значении радости в еврейской традиции и о Симхат Тора как об источнике этой радости на весь год. И ещё он призвал присутствующих в честь праздника Торы принять решение в наступившем году учить Тору больше, чем ранее.
На трапезе можно было и поесть, и отдохнуть, послетрапезное благословение прочитано часа через два после начала. И тогда все поднимаются в молитвенный зал и… ѓакафот начинаются сначала! Первый отрывок, «Тебе дано видеть», произносит сам Любавичский ребе. Каким образом? Мы приглашаем Ребе произнести его и вслушиваемся в тишину. Каждый из нас слышит в душе голос Ребе. А после этого все дружно повторяем, как принято: «Тебе дано видеть, что Г-сподь есть Б-г, нет ничего кроме Него!»
Для произнесения второго отрывка приглашается рав Лазар, и он произносит его вдумчиво, и все повторяют за ним. Дальнейшие отрывки произносят гости праздника и завсегдатаи синагоги. Все тексты отпечатаны на иврите и русском. После всех отрывков начинаются танцы, около двадцати минут. А потом все эти отрывки сначала, и снова танцы, и в третий раз, и снова танцы. А потом – семь ѓакафот! На этот раз без карточек, поскольку народу уже меньше. Поём мы теперь не только известные всем российским евреям песни, но и традиционные хасидские нигуны, как в доме Ребе, и разумеется, нигун ѓакафот р.Леви-Ицхака, отца Ребе. Свойство этого нигуна таково, что в какое время года ты ни запел бы его, ты почувствуешь атмосферу Симхат-Тора.
Рав Лазар полон радости и бодрости, как будто сейчас утро и он пришёл после ночи спокойного сна. Он поднимается на биму и начинает петь «Адерет ве-эмуна», и все подхватывают за ним. Потом мы пели хасидские песни на русском языке – мы же в России. Эти песни сложили евреи в XIX веке, желая выразить свои чувства на одном из своих разговорных языков. «Нет, нет никого, кроме Б-га одного», «Эй ты, земляк… один у нас Б-г, что на небе, то на земле, один у нас Б-г» – вариант пасхальной «Один кто знает?»
Седьмая ѓакафа, половина третьего ночи, и рав Лазар провозглашает: «Идём танцевать на улицу!» Всегда танцевали на улице перед синагогой, но начиная с прошлого года р.Лазар повёл народ уже на Сущёвский Вал, часть Третьего транспортного кольца. Мы танцуем на тротуаре между офисных зданий, и я думаю: разве мог кто-нибудь представить себе эту картину в центре Москвы? Старые хасиды и недавно приобщившиеся, евреи из всех общин Москвы танцуют со свитками Торы глубокой ночью в офисном квартале Москвы возле центральной транспортной артерии. И во главе их главный шалиах Ребе в России, р.Лазар, деятельность которого приносит плоды уже тридцать лет. Он начинал с одной деревянной синагоги, а теперь – сто пятьдесят общин во всех областных центрах России, и по нескольку, и везде синагоги, и миквы, и уроки Торы, и шхита, и кашерная еда, и детские сады, и еврейские школы. В одной Москве и ближнем Подмосковье несколько десятков общин! Рав Лазар сумел добиться постоянного благосклонного отношения властей и их помощи делу еврейского образования и еврейской общинной жизни. И при этом он остаётся не только раввином всей России, но и раввином своей общины, синагоги «Марьина Роща», а глядя на него, ты не видишь вдохновителя десятков общин – ты видишь воодушевлённого шалиаха, полностью отдающегося молитве, служению, радости.
Вернулись в синагогу мы в три часа утра. Свитки Торы возвращаются в ковчег, и мы идём спать – на несколько часов. Единственный раз за весь год утренняя праздничная молитва начинается не в 10:00, а чуть позже, в 10:30. После шахарита садимся за фарбренген, готовясь к дневным ѓакафот. Начиная с прошлого года есть фарбренген и для женщин в женской галерее. На фарбренгене много напитков, а рав Вайсберг привёз из США несколько видов сельди и других рыбных блюд на закуску. Я, правда, их не попробовал, так как два раза делал кидуш, и оба раза на водку – один раз для дочери, закончившей утреннюю молитву несколько позже других, и другой раз для жены в женской галерее, немного запоздавшей с приходом. После двух кидушей на водку я уже не очень соображал, что находится на столах…
Рав Лазар говорит на фарбренгене. Здесь он не выступает перед аудиторией, здесь он среди своих, среди хасидов, да и различные напитки делают своё дело, и рав говорит от всего сердца, изливая душу. В этом году он говорил, что каждый из нас должен привлечь к Всевышнему ещё десять человек, пока что далёких от еврейства. Он цитировал отрывки из выступлений Ребе, и речь его шла прямо из сердца. Фарбренген идёт шумно, но я не должен отдаваться его течению, я же староста синагоги, и я тороплю народ приступать к ѓакафот, чтобы потом успеть прочитать Тору и помолиться мусаф. Но оторвать хасидов от фарбренгена не просто. Постепенно в противоположной от столов стороне синагоги собираются несколько десятков человек, я выбираю 13 человек для произнесения отрывков перед ѓакафот, и мы делаем три с половиной ѓакафот – не семь, как ночью, и произносим все положенные тексты за эти три с половиной ѓакафот, по нашему обычаю.
Наконец свитки Торы заносятся в ковчег, наступает время чтения Торы, но постоянный чтец читать не может, ибо принял слишком много напитков. Читает другой. Первый вызов к Торе – все коѓены и их дети, второй – все левиты и их дети, третий и четвёртый – все остальные, и я среди них. Пятый вызов – детский. К Торе выходит р.Мордехай Вайсберг и множество детей. Он раздаёт сотни пакетов со сладостями, дети получают их упорядоченно, без давки и толчеи. «Хатан Тора», завершение чтения Пятикнижия – я приглашаю двух видных спонсоров общины, Александра Файфмана и Натана Лихтенфельда.
А теперь пришло время начать новый цикл чтения Торы. Я вызываю, традиционным напевом и традиционными словами, рава Лазара как «хатан Берешит». Слова этого вызова, прославляющие Тору в стихах, каждый год трогают меня. После того, как я исполнил свою обязанность, голова моя закружилась (было мало сна и много напитков), и я очнулся уже на своём месте в зале синагоги, но незадолго до заката… Я помолился минху один, все уже сделали это; кто-то принёс мне из трапезного зала две халы, чтобы я мог сделать трапезу. Тут настало время молитвы аравит, но уж ѓавдалу я попросил для себя сделать моего сына Менделе. Немного отдохнув, я поспешил – в кабинет р.Лазара, где он, как ни в чём не бывало, уже был готов к видеозаписи своего еженедельного урока по Торе…
Вот, я описал основное течение праздника, и описал далеко не всё, многое не уместилось в письме, и без того довольно длинном.
Мой дорогой друг, праздники тишрея прошли, и главное, что я вынес из них – это благодарность Всевышнему за то, что Он одарил нас шлихутом, возможностью помогать евреям. И молитва о том, чтобы духовное богатство, приобретённое нами в праздники, было с нами весь год, и чтобы мы могли учиться и учить, соблюдать и действовать, распространять еврейство, и чтобы был у нас хасидский нахес, здоровье и успех. А главное – увидеть полное Избавление вместе с нашим Ребе!
Твой Шия из Москвы.
