Р-н Янки Таубер
Один простой, неграмотный еврей, который держал таверну на отдаленном перекрестке на расстоянии многих недель пути от ближайший еврейской общины, как-то решил провести Рош-Ашана в еврейском городе.
Когда он вошел в синагогу в новогоднее утро, там уже было полно молящихся, и служба шла своим чередом. Слабо зная, как нужно держать молитвенник, он накинул свой талит на голову и занял неприметное место у задней стены.
Прошли часы. Голод начал грызть его изнутри, но вдохновенные звуки молитвы вокруг него не выказывали никаких признаков близкого окончания. Видения роскошной праздничной трапезы, ждущей его в гостинице, заставили глаза его увлажниться от боли. Почему это длится так долго? Разве мы уже не молились достаточно? Тем не менее служба тянулась дальше.
Внезапно, когда кантор достиг особенно волнующего места, вся община разрыдалась. “Почему все плачут?” – удивлялся трактирщик. Вдруг, его осенило. Конечно! Они тоже проголодались. Они тоже думают о недостижимой еде и бесконечной службе. С новой волной жалости к себе он дал выход боли, излив свое сердце, и его вопль присоединился к плачу других.
Но через некоторое время плач ослабел и наконец утих, кроме лишь отдельных всплесков исключительно набожных молящихся. Надежды нашего голодного трактирщика вознеслись, но… молитва все продолжалась и продолжалась. “Почему они теперь прекратили плакать?” – удивлялся он. “Они больше не голодны?”
Вдруг он вспомнил о чолнте.1 Какой чолнт его ждал! Все, что готовила его жена на праздники бледнело по сравнению с этим чолнтом. Он отчетливо вспомнил сочный кусок мяса, который она положила в чолнт, когда поставила его на огонь прошлым вечером. И наш трактирщик знал одну вещь о чолнте: чем дольше его готовят, тем он прекраснее. Он даже заглянул под крышку по пути в синагогу этим утром, когда чолнт уже готовился в течение приблизительно восемнадцати часов. “Хорош!” – он фыркнул одобрительно, но надо дать ему еще несколько часов, и уффф… Несколько часов ломоты в ногах и урчания пустого живота – это очень малая цена, в сравнении с тем, что вызревает там, под той крышкой с каждой проходящей минутой.
Конечно же, это – то, о чем и другие молящиеся думают. У них тоже есть чолнт, кипящий на плите. Неудивительно, что они перестали плакать. Пусть служба продолжается, он утешал себя, чем дольше – тем лучше.
И молитва продолжалась. Его желудок сжался, как сырая кожа, его колени ослабели от голода, в голове пульсировала боль, а горло горело от сдавленных рыданий. Но всякий раз, когда он чувствовал, что просто не выдержит еще один момент, он снова думал о своем чолнте, представляя, что происходит с тем куском мяса в эту самую минуту: равномерная корочка снаружи, мякоть внутри, пропитанная смесью ароматов картофеля, бобов, фаршированной кишки и специй. “Каждая дополнительная минута,” – продолжал он говорить про себя – “Это еще одна минута огня для моего чолнта!”
Час спустя, кантор начал другую, исключительно волнующую молитву. Поскольку его трепещущий голос рисовал поразительную картину Б-жественного суда, происходящего на небесах, вся синагога вновь разразилась рыданиями. В этот момент плотина прорвалась и в простом еврейском сердце трактирщика, ведь он прекрасно понял, что было на уме у молящихся. “Да! Уже достаточно!” – зарыдал и он. – “Хватит варить чолнт! Он уже слишком долго томится! Я хочу есть! Я хочу домой!..”
История евреев – это чолнт.
Сказано в Талмуде, что “Народ Израиля был отправлен в изгнание и рассеян среди других народов только для того, чтобы новообращённые могли к ним присоединится”. По-простому, это упоминание о тех неевреях, которые, в течении столетий нашего рассеяния, соприкасались с еврейским народом и решили принять иудаизм. Но учение хасидизма объясняет, что слова Талмуда также подразумевают многие другие “души”, которые мы преобразовали и возвысили в процессе нашего изгнания – те “искры святости”, которые содержатся в физическом творении.
Великий каббалист рабби Ицхак Лурия (Ари) учил, что в каждом создании есть священная искра, точка Б-жественности, которая составляет его душу, то есть его духовную функцию и устройство. И когда мы используем это нечто для служения Творцу, мы проникаем сквозь скорлупу обыденности этого творения, раскрывая и осознавая его Б-жественную сущность.
Именно для этого евреи и были рассеяны на шести континентах – чтобы мы смогли прийти в соприкосновение с “искрами святости”, которые ожидают освобождения в каждом уголке земного шара. Чтобы, например, печатный станок в Бостоне смог напечатать книгу об изучении Торы на бумаге, произведенной на фабрике в Пенсильвании из дерева, которое выросло в Орегоне. Чтобы лесная поляна в России послужила местом молитвы для путешествующих евреев. И чтобы научная теория, разработанная в британском университете, помогла еврею лучше оценить Б-жественную мудрость, заложенную в природный мир.
И чем более священна искра, тем глубже она закопана. Мудрецы Каббалы используют аналогию с падающей стеной – камни с наибольшей высоты падают дальше всех. По той же самой причине, когда Б-г вкладывал Свою волю в Свое создание, Он заставил ее самые высокие элементы спускаться к самым отдаленным и бездуховным уголкам земли. Следовательно, наш галут – наше изгнание из Святой земли, наше подчинение чуждой власти и культуре, прекращение открытого и непосредственного участия Б-га в нашей жизни и кажущаяся отдача нас во власть случая и судьбы – все это лишь “спуск ради подъема”. Наше послание с миссией в самые заброшенные – как духовно так и географически – уголки земли, чтобы извлечь исключительно возвышенные “искры”, которые они содержат.
Таким образом, чем более мучительно изгнание, чем труднее его испытания, чем более низкие элементы его противостоят нам – тем больше награда. Каждая дополнительная минута изгнания означает освобождение еще большего количества искр святости, и каждый его дальнейший спуск приводит к реализации еще более глубокого измерения Б-жественной цели.
Но наступает момент, когда каждый еврей должен крикнуть из самых глубин своей сущности: “Да хватит уже! Чолнт уже вполне сварился! Мы хотим домой!”
