ПАВЕЛ ФЕЛЬГЕНГАУЭР – независимый военный обозреватель. По образованию я биолог. Долгое время занимался молекулярной биологий. А еще, со студенческих лет мне хотелось понять, как и почему возникают военные конфликты, что представляют собой национальные армии и военные блоки, в какой мере влияет на их расстановку политика и в какой мере от них зависит международный климат. Когда распался Советский Союз, и политика, вдруг, ворвалась буквально в каждый дом, я превратил своё хобби в профессию. Часто меня спрашивают: как мог я – биолог вдруг стать военным обозревателем? Я отвечаю: – Разве для того, чтобы исследовать лягушку, надо самому быть лягушкой? И разве не известно, что взгляд со стороны всегда более взвешенный? Вот и на еврейскую общину, на МЕОЦ, я взглянул как бы со стороны. Мне понравился сам этот дом. Но ещё больше мне импонирует аудитория, с которой я здесь встретился. Интеллигентные, эрудированные и интересно мыслящие люди. С ними хочется общаться. Я с удовольствием отвечал на вопросы, которые не были случайными. Из них видно, что люди сами много размышляют о том, что происходит в стране и мире. МЕОЦ влечёт к себе думающих людей и мне с ними здесь интересно и комфортно. А на серьёзный вопрос: – каковы перспективы у евреев в России? Я ответил шуткой: – Перспективы не скучные. Мы живём в весёлой стране…
Интервью с известным журналистом, военным обозревателем Павлом Фельгенгауэром
– Какова с Вашей точки зрения данная обстановка в Израиле, а именно внутреннее противостояние между самими евреями?
П.Ф.: Я был в Израиле за пару недель до убийства премьер-министра, которого убил, вообщем, еврей. Ненависть евреев к евреям разлита в воздухе. Еще во времена Тита – Веспассиана, когда был осажден Храм, среди евреев уже были внутренние раздоры. Храм разрушился от напрасной ненависти евреев друг к другу… Так и сейчас. Я сказал в Генштабе о том, что, мол, вы увидите, – скоро евреи будут убивать евреев. Надо мной тогда посмеялись. В то время, кстати, хваленая еврейская безопасность не касалась самих евреев, чем многие и воспользовались в последствии. Тем не менее, с этим каким-то образом справились, а с внутрифракционной борьбой – нет.
Когда существует некая внешняя угроза, тогда евреи едины. Когда такой угрозы нет, то начинаются раздоры. Появляются уклонисты от армии, дети враждуют с родителями. Я гостил однажды у одного полковника, у которого его дети с ним не разговаривают из-за того, что отец не разделяет их увлечения рок-музыкой. Так они и общаются через маму. И таких примеров множество.
К сожалению, я не политик, и не знаю, что делать. Но проблема эта есть, и она очень серьезная.
– Вы сказали, что в 1986 году почувствовали наступление конца Советской власти. Я этого не почувствовал. В связи с этим хотелось бы спросить, какой Вы видите перспективу власти нынешней?
П.Ф.: На мой взгляд, нынешний режим обречен, у него нет альтернативы. Так называемую «точку невозврата» мы уже перешли, и назад пути нет. Но и впереди его не видно. Осталось где-то около двух лет, а дальше один Бог знает, что будет.
Единственный выход для Путина – это сделать то, что сделал Ельцин в 1996 году. А именно: резко сменить окружение, поменять политику, разбить оппозиционный блок. Например: выпустить Ходорковского и сделать его министром финансов, или Явлинского – премьер-министром…
В кремле тоже много говорят о том, что надо сделать контрреволюцию, так сказать, революцию сверху с тем, чтобы предотвратить революцию снизу. Только там всё никак не могут решить, какая это будет революция – коричневая или красная. Так и проговорят, что скоро всё само собой развалится.
Факт таков, что Путина никто защищать не будет, у него нет военной опоры. Офицерский корпус обижен на президента за то, что он, как считают военные, обманул их, пообещав с помощью реформы возродить армию, и так и не выполнил обещание.
В качестве иллюстрации: у Лукашенко военные получают в два раза больше, чем в России, и это при том, что в Белоруссии цены в два раза ниже. Если что случись в Белоруссии, военные за Лукашенко пойдут и дубинками бить и на танках приедут. У Путина такой поддержки нет.
То же самое происходит и в гражданском аппарате. Люди негодуют о том, что, мол, везде питерских понаставили. Все дерутся за украденные деньги, а снизу это хорошо видно. Таким образом, происходит отток людей от Путина. Те, кто еще год назад были лояльны, сейчас разбегаются.
И это никак не связано с ценами на нефть. Деньги от продажи нефти у нас есть, но тратить их нельзя. Потому что все это время Центробанк искусственно сдерживал рост курса доллара, скупая их в огромном количестве, и, таким образом, накопив около 150 млрд. НО тратить эти деньги сразу нельзя, потому что тогда инфляция просто съест рубль. Ситуация патовая.
А силовые структуры гадают: то ли Путина наняли американцы, то ли он сам еврей, то ли продался евреям. Недовольных очень много. Ситуация такая, что называется «от хасидов до скинхэдов».
По подсчетам мэрии, в Москве в рабочие часы находится 18 млн. человек, плюс 3 млн. машин. Если вводить сейчас в Москве чрезвычайное положение, то для его реализации и поддерживания (патрули, смена и проч.) потребуется 10 полнокровных дивизий. Откуда брать эти силы? Выводить эти дивизии из Чечни…
– Треугольник США – Израиль – Иран… Как, по вашему, мнению, там будут развиваться события?
П.Ф.: На мой взгляд, почти неизбежна война с Ираном. И США готовится к этому. Первым этапом подготовки к этой войне было вторжение в Ирак. Невозможно вести эту войну, не имея военной базы в Ираке. Теоретически возможно мирное разрешение этой ситуации, а в реальности – нет. Иран создает военное ядерное оружие и допустить этого – не допустят.
В Иране существует противоправительственная, промарксистская, антирелигиозная организация – Маджихадин Алхалк – которая устраивает взрывы в Иране, они убили одного иранского президента. Штаб квартира этой организации находится в Париже и официально она является террористической организацией. Ее поддерживал Садам Хусейн. На территории Ирака было сформировано две мотострелковые дивизии, оснащенные тяжелым оружием (артиллерия, танки и проч.), и расположились они на границе с Ираном.
Когда американцы вошли в Ирак, они полностью разоружили армию Хусейна, а эти две дивизии не тронули. При этом, повторюсь, в Госдепартаменте США Маджихадин Алхалк числится как террористическая организация, но несмотря на это, американцы с ней активно сотрудничают. То есть совершенно очевидно, что Маджихадин Алхалк будет головной силой при вторжении в Иран, которое на данный момент, на мой взгляд, основная задача США в регионе Большого Ближнего Востока.
Все внешние признаки указывают на подготовку к военным действиям. Не думаю, что вторжение будет носить характер полной оккупации страны, скорее, будет носит характер полной дестабилизации. Если и оккупируют, то только южную часть Ирана, где сосредоточена вся добыча нефти, газа. При оккупации юга страны иранцы также полностью лишатся своего флота.
Нынешнее руководство Ирана явно не настроено на то, чтобы договориться. Еще года два-три будет обостряться развитие ситуации вокруг Ирана.
– Ваш прогноз на развитие ситуации в Чечне?
П.Ф.: Ситуация баланса. Мы сейчас держим в Чечне 80 тысяч федералов, плюс еще 40 вокруг нее. Это Осетия, Дагестан и т.д. Все эти силы, как считается, сдерживают боевиков. Вывести их не решаются по той же причине. При этом существует реальная тенденция распространения чеченской ситуации на соседние с ней республики. И, кстати, говоря, режим сдерживания очень дорого стоит в плане людских, материальных, денежных ресурсов. Кто будет воевать?
Вы посмотрите на статистику. По статистике в Чечне сейчас самый высокий процент рождаемости в сравнении с бывшими республиками Союза. В России – самый низкий. У нас за чеченскую войну 15-20 тысяч убитых, еще 70 искалеченных как раз в том возрасте, когда надо бы рожать детей. Выводы легко напрашиваются сами.
– Какова ваша оценка министра иностранных дел, Лаврова?
П.Ф.: Лавров неплохой профессионал, но у него очень сложное положение, поскольку он не входит в ближайший круг Путина, и очень часто просто не знает, что будет. И так же часто попадает впросак: делает публичное заявление, а через несколько часов оказывается, что на самом деле все наоборот.
Он не политик, а просто карьерный дипломат. Его отдаленность от того места, где принимаются решения, приводит к тому, что он крайне неэффективный министр иностранных дел.
– Ваше отношение к ситуации в Израиле?
П.Ф.: Израильский посол мне рассказывал, как Путин ездил в Израиль. Сначала очень долго не могли определиться с тем, какая это будет поездка: официальная или рабочая. Одни говорят одно, другие – другое. Потом сказали, что к Стене Плача Путин ехать не хочет. Когда приехали в Израиль, один из первых вопросов Путина был: « Когда поедем к Стене Плача?» Сам Путин очень тепло относится к евреям, он не антисемит, и, тем не менее, удивлялся, почему в Израиле не работает система принятия решений, почему все так не согласовано.
Это одна из наших давнишних проблем.
– Что вы думаете на счет Касьянова М.?
П.Ф.: На счет Касьянова ничего не знаю. Маловероятно, что он станет лидером России после Путина. Хотя точно утверждать не возьмусь. Пока Касьянов не проявлял президентских амбиций, его никто не трогал. Как только он проявил нелояльность – за это наказывают.
– Какова перспектива у евреев в России?
П.Ф.: (улыбается) перспектива весёлая. Не скучная. Это весёлая страна.
– Вы описывали революционную ситуацию в России относительно ближайшего будущего. Что вы можете сказать о будущем России лет через 5 – 10: террор, либо возврат к коммунизму?
П.Ф.: Это совершенно невозможно предсказать, как невозможно было предсказать развитие ситуации в свое время в Румынии, в Грузии и некоторых других странах. Единственное, что можно сказать, это то, что у нынешнего режима нет шансов остаться. А то, что будет дальше, одному Богу известно.
Лично мне симпатичен Владимир Рыжков. Если приложить определенные усилия, что-то и можно сделать. Корона Российской империи валяется в канаве, можно нагнуться и подцепить ее на голову.
– Возможно ли в футурологическом и политическом плане рассматривать то, что США называет «экспортом демократии» в Среднюю Азию, хотя на самом деле это является «экспортом хаоса»… Можно ли считать, что в долгосрочной перспективе то, что делают США в Ср. Азии, они впоследствии хотят столкнуть с Китаем?
И второй вопрос: какие, на Ваш взгляд, самые опасные для Израиля страны мусульманского мира, и если они есть, в чем состоит эта опасность?
П.Ф.: Демократия в Средней Азии США абсолютно не интересует. Но и поддерживать кровавых диктаторов, как, например, ислам Каримов, они тоже не хотят. Сейчас реальной исламской угрозы как таковой нет. Китай также очень интересует США. Если говорить о войнах грядущего десятилетия, то одной из первых может разразиться война на Корейском полуострове, возможно, уже в этом году, и, возможно, с применением ядерного оружия.
Третья военная ситуация – это Китай, Тайвань, Америка. Она скорее всего разовьется к концу этого десятилетия. Во всех трех случаях войны можно избежать путем мирных переговоров, а можно и не избежать. И тогда возникает реальная угроза применения ядерного оружия.
Между прочим, курды являются союзниками США в подготовке войны с Ираном. Они надеются, что в результате этого они получат автономию или что-нибудь побольше. Но, с другой стороны, – боятся, что их обманут.
Отвечая на второй вопрос, скажу, что реальный и серьезный противник Израиля из мусульманского мира – это Иран. Ни Египет, ни Арабские Эмираты, ни Саудовская Аравия, – серьезного ущерба Израилю они нанести не могут.
– Что Вы можете сказать на счет Ходорковского?
П.Ф.: Ходорковский совершил глупость с самого начала. Он взял деньги у Китая и решил, что он главный партнер Китая. Не Москва, не Кремль, а он. В этом его главная ошибка.
– В 90 институтах упразднили военные кафедры. Что вы можете сказать по этому поводу?
П.Ф.: Призывники на самом деле есть. Около 30 % юношей идут служить. Но наступает демографическая яма – отзыв войны. Сейчас идут служить дети моего поколения, их много. Скоро пойдут служить внуки поколения 40-х годов, который не так много. Считается, что в солдаты будут отзывать из гражданских вузов. Вот и вся ситуация. А то, что в России придётся прекращать призывную систему – это тоже всем понятно.
– Какова, на Ваш взгляд, правомерность ликвидации военных баз во Вьетнаме и на Кубе?
П.Ф.: В принципе, Путин принял правильное решение. Камрань (Вьетнам) у нас практически не использовалась. А вот Лурдес (Куба) использовалась на всю катушку. Ликвидация баз имела бы смысл в рамках определенной политики. А если этой политики нет, то шаг этот, конечно же, смысла не имеет.
Хотя, во всех отношениях Лурдес для нас потерян, и пользы от этого никакой нет, кроме вреда.
– США и Европа вкладывают в военные исследования в 10 раз больше средств, чем мы. А по публикациям, что ни возьми, мы везде впереди. Где тут истина?
П.Ф.: У нас хорошие радары. Это если брать отдельно. А в целом всё, конечно же, безнадежно устарело. У нас нет систем связи, нет систем спутниковой навигации. У нас нет средств на подобные исследования. Вы вспомните Беслан. Кадры, где спецназ штурмует школу. У них у всех разная форма, потому что каждый купил себе камуфляж на свои деньги.
Кроме стрелкового, у нас сейчас нет серийного производства боеприпасов. Утеряна технология производства боеприпасов, и с 1999 года ее не могут восстановить. В малых цехах еще можно что-то произвести, а серийное производство отсутствует. Мы продали все станки, а документация, как всегда, неизвестно, где. Происходит де-модернизация вооруженных сил, используется оружие Второй мировой войны. В связи с этим существует проблема с продажей оружия. Например, арабам не нравится, когда им продают оружие с боеприпасами 20-летней давности. Как мы вышли из этой проблемы? Мы придумали, как перемаркировывать снаряды.
– В свете всего сказанного, нельзя ли более подробно коснуться Китая? Известно, что США весьма серьезно относятся к Китаю, в то время как Россия с ним заигрывает, продавая ему технологии. Какая перспектива?
П.Ф.: Бояться. Бояться, потому что Китай – это серьезное существо. Такие передачи технологий – это способ привязать Китай к России для того, чтобы он продолжал с нами дружить. При передаче технологий Китаю действует принцип «оставления». Например, мы продали им технологию производства реактивного огнемета «Шмель», но… без отложенного взрывателя. Потому что лицензия на технологию стоит 9 млн., а с отложенным взрывателем – 100 млн. Или, другой пример, мы продали Китаю технологию производства «Су-27», но без двигателя. Делается это для того, чтобы китайцы не могли перевоспроизвести технологию полностью. В начале 1990-х годов в России была очень сильно развита разведывательная китайская сеть. Они изымали чертежи в огромном количестве, но вскоре поняли, что воспроизвести по этим чертежам ничего не могут. Им приходится покупать лицензии у нас.
– Не могли бы Вы сказать правду о «Курске»? Всё, что можно.
П.Ф.: Взорвалась торпеда. Это понятно. Непонятно, почему взорвалась. Проблема была в том, что в истории «Курска» это был первый запуск торпеды с этого корабля. Экипаж просто не умел запускать торпеды. «Курск» спустили на воду в 1995 году, это был новый корабль, он носил боевое дежурство, но экипаж оказался не готов к проведению торпедного пуска.
– В период великой дружбы с Китаем из Москвы в Китай возвращалась самолетом группа первых китайских атомщиков. И где-то в районе Новосибирска самолет рухнул…
П.Ф.: Ничего про это не знаю.
– Насколько опасен Рогозин и вся его команда?
П.Ф.: Он вроде Жириновского. Не опасен.
– Знаете ли вы что-нибудь о разбившихся в Ираке наших авиаконструкторах?
П.Ф.: Ничего про это не знаю.
– Как на Ваш, взгляд, есть перспективы у нашей военной базы в Севастополе?
П.Ф.: Перспективы пока есть. Терять эту базу не хочется. С другой стороны, весь флот там, как и практически весь наш флот в целом, превращается в ржавую труху.
Если в будущем Россия ориентирована на дружбу с Западом, то, возможно, и флот останется. Если нет, то его попросят удалиться. Лично я в настоящий момент не вижу реальной задачи для нашего флота на Черном море. От кого нас охранять? От Турции, Грузии?
Хотя, формально все доктрины военных продолжают ориентировать нас на противостояние с Западом.
