Прежде я часто писала на темы Холокоста, пересказывая чудовищные, душераздирающие истории других евреев и их близких, а сейчас и мне самой есть, чем поделиться на эту тему с читателями. Недавно узнала про своих, расстрелянных в 1941-м году родственниках, точнее помог небольшой листок из зала имен израильского музея «Яд – Вашем», содержащий сведения о погибших, послуживший отправной точкой моих исторических поисков.
***
19 сентября 1941-го года в Виннице состоялся самый массовый расстрел еврейского населения на территории Пятичанского леса – 10 000 жертв. Историк, заведующий Архивным отделом Российского Научно – просветительного Центра «Холокост» Леонид Терушкин объясняет, что это была одна из самых массовых казней на оккупированной территории Украины в 1941-м году. К маю 1942-го года оккупанты убили почти всех евреев города – из почти 20 000 наших людей, проживавших в Виннице на момент ее захвата германскими войсками 19 июля 1941-го года, осталось только 801 (из их числа несколько сот были вывезены в Житомир), полностью уничтожен еврейский район «Ерусалимка». Вообще, территория современной Винницкой области находилась под нацистским гнетом со второй половины июля 1941-го по март 1944-го года. В тот период она была разделена на две части, южные и юго-западные районы области: места южнее рек Южный Буг и Ров вошли в состав созданного союзницей Третьего рейха Румынией, губернаторства «Транснистрия», остальные в составе генеральных комиссариатов Житомир и Волынь – Подолия стали частью Рейхкомиссариата «Украина» под руководством Эрика Коха. Политика в отношении евреев в немецкой и румынской частях имела ряд отличий: «В частности, в лагерях и гетто в румынской зоне оккупации массовые казни не проводились – люди погибали от голода и болезней.» – говорит наш собеседник.
У моей прапрабабушки, погибшей от рук фашистов, Блюмы Штрамбранд (1877 – 1941гг.) было 7 детей. Один из ее сыновей получил смертельное ранение на фронте, один из внуков расстрелян вместе с ней во рву, одна из внучек находилась в подполье.
В начале прошлого века вся их большая, зажиточная и дружная семья проживала в украинском селе Некрасово Винницкой области. У них имелось свое кожевенное производство, крепкий, уютный дом и двор с цветущим садом и вкусными, сочными фруктами, быстро созревающими на участке под жарким южным солнцем. И все бы ничего, но в 1930-м году умер глава семейства, плюс многочисленные погромы, которые несли беды, несчастья и источали силы, вынудив покинуть село и приобрести жилье в Виннице, где юное поколение могло бы получить образование. Семья купила новый дом и обжила его, дети выросли и стали создавать свои семьи. Но в июне 1941-го года привычную, мирную жизнь безжалостно пресекла война. В опасное и тревожное время, когда немцы подступали к городу, шестидесятилетняя Блюма не стала эвакуироваться со своими взрослыми дочерями: Евой, Кларой и с внуками (последние чудом успели уехать, избежав смерти), а мать огромного семейства решила быть дома с детьми своего сына – вдовца Абраши, чтобы позаботиться о них. К счастью, этих ребят позже успели вывезти в безопасное место.
А Блюму с одним из внуков, как и других евреев, оставшихся в Виннице, 19 сентября 1941-го года, в удивительно теплый осенний день, согретый лучами ласкового солнца, расстреляли в большом лесном рву на окраине города, в ходе самой крупной акции по уничтожению местного еврейского населения. Благодаря рассказам и воспоминаниям родственников, появилась уникальная возможность проследить и дальнейшую судьбу потомков Блюмы, о каждом из которых можно написать отдельную главу. Во время войны, Ева Хмиль (урожденная Штрамбранд) и Клара Бендерская (урожденная Штрамбранд), дочери Блюмы и четверо их малолетних детей – Марат, Мира, Женя и самая старшая Роза (последняя приходится мне родной бабушкой), находились в эвакуации в Чкаловской (ныне Оренбургской) области, в селе Покровка. В сильные морозы, за неимением обуви, Роза ходила в калошах, одетых на босые ноги и отморозила себе пальцы, все чадо тогда сильно голодало, девочки ели картофельные очистки, чтобы как-то выжить. Тетя Клара работала, получая паек, а Ева оставалась с девочками и мальчиком. Муж Евы, ветеран войны, отец сестер и мой прадедушка – Абрам Яковлевич Хмиль 1906-го года рождения, уроженец украинского села Жорнище Ильинецкого района Винницкой области, бился с врагом сначала на финском фронте в 1940-м году, потом прошел всю войну с немцами. Его призвали на защиту Родины снова в июне 1941-го года, он начинал со звания старшего лейтенанта и закончил войну капитаном медслужбы, награжден медалью «За боевые заслуги», Орденом Красной Звезды.
Надо отметить, что в современной Виннице есть памятники погибшим евреям – взрослым и детям. У последних всегда лежат игрушки, ведь именно еврейские малыши вместе с пожилыми людьми стали одними из первых жертв Холокоста на этой территории, нацисты и коллаборационисты убивали самых слабых, беззащитных и невинных. В Винницкой области находятся еще три памятника, посвященные погибшим детям. Так, в городе Бар можно найти могилу ребят из смешанных браков, где один из родителей был евреем, другой, вероятно, украинцем; в местечке Брацлав памятник стоит на берегу Южного Буга, именно там были утоплены воспитанники еврейского детского дома; в селе Печора есть мемориал еврейским мальчикам и девочкам, погибшим в гетто-лагере «Мертвая петля». В наши дни, на печально известный ров на территории коммунального предприятия “Винницазеленбуд”, где покоятся убитые винницкие евреи, в том числе и моя прапрабабушка, указывает специальный информационный стенд «Мемориал памяти жертв Холокоста в Виннице». Тут же еврейская община установила памятную стелу.
Вот, что рассказывает о тех событиях коренная винничанка, моя тетя, Жанна Плахотник: «Обреченных винницких евреев тогда собрали и вели к этому месту через весь город, и когда сама шла этой же дорогой, чтобы продолжить традицию и принести цветы, стало жутковато, представила эту скорбную процессию – женщины с детьми, бородатые старики с нехитрым скарбом, осознала, что они чувствовали, многие понимали, куда и зачем их ведут…». По ее словам, на протяжении всего периода оккупации в городе действовало подполье, бесстрашные участники которого, как могли, спасали людей, делая им новые документы и переправляя горожан к партизанам. Одним из таких отважных еврейских подпольщиков был зять Блюмы Штрамбранд, муж Клары, который предлагал помочь теще выбраться из города, доставить ее в партизанский отряд, но моя прапрабабушка осталась в родном доме, чем обрекла на верную смерть себя и внука.
Дом Блюмы Штрамбранд и ее семьи стоит до сих пор, но живут там совсем другие люди. Когда дочери и внуки расстрелянной вернулись после эвакуации в родной город, их подселили в другой маленький домишко на соседней улице. С тех самых пор и поныне, в годовщину трагедии, оставшиеся в живых родственники каждую осень приходят к расстрельному рву и подолгу там стоят, словно прося прощения, что выжили.
Заведующий Архивным отделом Российского Научно – просветительного Центра «Холокост» подчеркивает, что лишь около 20 евреев города пережили оккупацию с помощью местных жителей. Всего на территории Винницкой области погибло около 157 000 евреев (около 112 000 местных и около 45 000 депортированных).
После войны началась другая, спокойная, размеренная реальность. Сестры Хмиль окончили школу, получили высшее образование и различные востребованные профессии. Моя бабушка, Роза Абрамовна, работала в Тульчинской средней школе учителем математики, пользовалась уважением и любовью коллег и учеников, замечательно и очень вкусно готовила (ее роскошные торты и пироги вспоминаю и по сей день), чудесным школьным педагогом по физике был и ее муж Михаил Хуторянский. Ее младшая сестра Женя закончила Тульчинский культпросветтехникум и реализовывала себя в системе торговли, а средняя сестра Мира, выпускница Курского пединститута, преподавала школьникам английский язык, всю жизнь прожила в Виннице и часто проходила мимо знакомого дома, откуда ее бабушку увели на расстрел.
Тема Холокоста в советское время тщательно табуировалась, вместо сочетания «убитые евреи» на табличках и памятниках часто специально указывали – «погибшие мирные жители», за переименование подобных знаков в реальные, с указанием национальности погибших, долго боролся и успешно продолжает это делать НПЦ «Холокост», а пережившие Катастрофу в России и странах СНГ начали открыто говорить о своей беде лишь с началом Перестройки, общая боль объединила бывших узников и их собратьев из Европы, Израиля, США.
