Термин “хасид” (“благочестивый”, от корня “хесед” – “любовь, милость”) относится в этой статье к течению, основанному в Восточной Европе рабби Исраэлем Баал-Шем-Товом. (Важно сделать эту оговорку, так как группы с таким названием появлялись на сцене еврейской истории по крайней мере еще дважды в глубоком прошлом: хасиды эпохи Второго Храма ихасидей-Ашкеназ (Германия, XI-XIII вв). Хотя и нет непосредственной связи между хасидей-Ашкеназ и хасидами Бешта, есть многочисленные области сходства между ними: оба движения основаны на каббале (первое – на литературе гейхалот умеркава (“Чертоги и Колесница”), второе – на лурианской и кордоверовской каббале).
Заметим, что два ключевых слова в хасидизме – хасид и цадик – являются в то же время именами Всевышнего (Мидраш Зута на Шир Аширим, 1): “Семьдесят имен у Б-га: Вышний, Высокий, Вознесенный,… Верный, Благой, Хасид, Цадик, Святой, Чистый…”
Итак, история хасидизма начинается в глубокой древности, но рассказ о непосредственных событиях, приведших к формированию движения обычно начинают с 5408 года (1648-1649 гг. нееврейского летоисчисления).
Многие еврейские мудрецы тайно надеялись, что в этом году мир удостоится прихода Мессии, Избавления. Одной из причин этой надежды были слова Зогap, священной книги Каббалы (Берейшит, 139б): “В шестом тысячелетии в четыреста восьмом году восстанут лежащие во прахе”.
Еще рабби Моше Кардоверо, один из величайших учителей Каббалы, говорил задолго до желанного времени: “Хотя, из-за прегрешений наших, и не сбылись несколько раз предсказания о сроке Конца Дней, но воистину наступит уж никак не позднее 5408 года”. Еврейство ждало избавления. Но тот год, а за ним следующий принесли великую резню Хмельницкого.
В эти годы спорадически появляются упоминания о тайных праведниках-каббалистах, одиноких аскетах, мастерах молитвы, поста, знатоках тайных Имен Всевышнего. Со временем они стали собираться в группы (хеврат хасидим). Они старались не выделяться, но многие внешние “странности” в их поведении окружили их появление слухами и легендами. Белые субботние одежды, таинственное обретение голубой нити (тхелет), секрет крашения которой был утрачен полтора тысячелетия назад, экстатические напевы и пляски, – это шокировало одних современников, интриговало других. Простой народ считал их обладателями Святого Духа, общинные авторитеты подозревали их в шарлатанстве.
Новое течение было скрытым, подземным источником, пока воды его не прорвали кору земли в дни рабби Исраэля Баал-Шем-Това (Бешта). Он родился в 1700 году у пожилых родителей в местечке Окуп на границе Польши и Валахии. Исраэль осиротел ребенком, был помощником меламеда, служкой в синагоге. В возрасте 18 лет женился, вскоре овдовел и стал странствовать по местечкам Восточной Галиции. В Язловце, недалеко от Бучача, осел на несколько лет, снова помогал меламеду в хедере. О его формальной учебе нам почти ничего не известно, но несколько лет спустя мы находим его в должности шохета, что, как известно, требует серьезного знания Торы, Талмуда и галахи. Через два года рабби Исраэль женится во второй раз. Несколько лет спустя он избирает путь отшельника в Карпатах. Около 1730 г. Исраэль покупает дом в Тлусте неподалеку от Тернополя и начинает, сначала тайно, потом открыто, исцелять больных и страждущих Именем Всевышнего. Тогда он и получает прозвище Баал-Шем-Тов (“Обладатель Благого Имени”).
У Бешта были сын Цви (о нем мало что известно) и дочь Алел (ее сыновья рабби Моше-Хаим-Эфраим из Судилкова, Барух из Меджибожа и ее внук рабби Нахман из Бреслсва стали основателями самостоятельных школ хасидизма, цадиками).
О самом Беште мы тоже знаем немного, кроме поэтических легенд о нем, кроме нескольких записок, приписываемых его руке, он оставил след только в книгах учеников и учеников его учеников. Его наследие (даже в этой косвенной передаче) ограничено разрозненными цитатами.
Хотя принято относить формирование идеи праведника как “основы мира” его преемнику, Магиду из Межерича, именно Бешт заложил основы этой идеи. Идеальный цадик чужд аскезы, не посты и воздержания от речи и мирской жизни, а глубокая духовная работа на пути познания Всевышнего делают цадика цадиком. Цадику не приходится искать Б-га далеко: “на всех путях твоих познай Его”. Поэтому не только не трудно найти Его, но, напротив, надо быть слепым, чтобы не видеть Б-га везде.
Бешт осуждает частые посты в суровую риторику бродячих проповедников, нагоняющих на народ страх. “Главное для человека эти три вещи: любовь к Б-гу, любовь к народу Израиля и любовь к Торе. Фундаментально новым моментом в теории служения праведника была идея о необходимости “нисхождения” цадика. Чтобы помочь людям, цадик должен спуститься до их уровня (окунуться в грязь). Цадик по Бешту достиг особого уровня близости ко Всевышнему – двекут (от слова давек – прильнул). Это состояние доступно и не вполне праведным людям, у них оно носит эпизодический характер, подобно озарению молнией. Путь к двекут проходит через молитву с каваной (особым сосредоточением духа).
Сам Бешт, по рассказам современников, молился неистово, с отрывом души от тела (алият нешама – “вознесение души”). Во время таких “восхождений” Бешт познал, по его свидетельству, “такое, о чем невозможно ни поведать, ни истолковать”.
В письме Бешта Аврааму-Гершону из Кут (Китовер) описано одно такое восхождение: Бешт рассказывает, что побывал в чертоге Машиаха на небесах. На вопрос Бешта: “Когда придет господин мой?”– Машиах ответил: “Когда твои источники разольются вовне”. Идея распространения хасидизма как условия Избавления стала важнейшим мотивом хасидизма.
Насколько известно, Бешт не записывал и не разрешал записывать беседы, которые он вел с учениками.
