Не прошло и суток после того, как я распространил в общине таблицу изучения всех трактатов Мишны ради возвышения души Гриши — как это принято в течение тридцати дней со дня кончины — как таблица была заполнена. Более того, многие, кто не успел записаться, огорчились и обратились к тем, кто взял на себя два трактата, с просьбой уступить им один. Это выражает огромную любовь, которую питала община к нашему Грише.
Ещё полтора месяца он выполнял разные дела и обязанности, за которые он годами отвечал в центральной синагоге «Марьина Роща». Его отсутствие особенно чувствуется в простых, но важных вещах: когда нужны свечи, талиты, вино для кидуша, стаканы для кофе, ключи от различных дверей, которые он всегда держал в полном порядке. Даже возглас «Маарив!» на исходе Шабата, к которому многие дети привыкли и были уверены, что без него Шабат не завершается. И в центре социального обеспечения «Шаарей цедек», где он регулярно организовывал миньян и давал дневной урок по Торе, его уход стал тяжёлым ударом для всех.
За нашим семейным столом во вторую ночь Седера его отсутствие ощущалось особенно остро. Гости с тоской вспоминали, как он каждый год во время «Шулхан орех» выходил на несколько минут на лестничную площадку, чтобы выкурить сигарету (разумеется, он всегда зажигал её от уже горящего огня), а после этого возвращался и провозглашал «Лехаим!»
Хотя Гриша не удостоился собственных детей, он любил детей синагоги и заботился о них как о своих, и наши дети ощущали это на протяжении многих лет. Он тщательно исполнял заповедь «И поведай сыну своему» в обе ночи Седера Песах, погружаясь в воспоминания о том, что видел своими глазами, и мы все слушали, затаив дыхание, даже если уже слышали часть этих историй. Потому что Гриша умел рассказывать. Он умел погружать слушателей в атмосферу и рисовать перед нами образы героев так, как будто они стояли прямо перед нашими глазами.
Многие из этих рассказов касались войны с нацистами, поскольку его родители и семья принимали в ней участие. И конечно же, истории о праведнике раби Хаиме Занвиле из Рыбниц, любимом ребе Гриши. В одной из поездок в США на «Шабат слихот» он доехал до города Монси, чтобы помолиться на могиле святого Рыбницкого ребе.
