В детстве героиня нашего интервью утверждала, что когда вырастет, станет мамой 100 дочек. Наши слова создают действительность. Вот уже девятый год Марина Файн – «эмбайт», что дословно означает «мама дома», в женском еврейском институте «Махон ХаМеШ». Педагог, психолог, наставница, автор программ и тренингов, а в прошлом молекулярный генетик, поделилась с нами историей своего пути из Баку через Минск и Иерусалим в Москву.
– Марина, ты росла в традиционной семье?
– О том, что я еврейка, и что евреями были все мои предки, я знала всегда. Дома, в Баку, всегда была еврейская атмосфера, еврейская тусовка, звучали идиш и анекдоты про евреев. Мы отмечали основные праздники –в еврейский Новый Год на столе всегда стояли мёд, цимес, фаршированная рыба и куриная шейка. Перед Песахом делалась генеральная уборка, покупалась маца, на седер приглашались родственники. В семье постились на Йом Кипур и 9 ава – «Тишибов». Правда, Шабата в доме никогда не было. Мама рассказывала, что в детстве каждую пятницу их с сестрой отправляли гулять во двор, туда же выходила орава соседских еврейских детей. Ставни закрывались, в квартире происходило что-то таинственное, а потом их звали домой на ужин. Спустя годы мама поняла, что в это время бабушка зажигала свечи. Мама родилась в 1939 году. Понятно, если бы в те годы ребёнок проговорился, семью ждало бы путешествие намного севернее Баку. Это и послужило причиной того, что в моём детстве суббота была обыкновенным днём.
Школу, где я училась, называли еврейской – большинство детей и преподавателей были евреями. Я, в принципе, не понимала, почему к евреям можно плохо относиться – впервые с антисемитизмом я столкнулась только в студенческие годы в Минске.
– Почему в Минске?
– Я мечтала заниматься наукой – молекулярной генетикой. Такую возможность давали только МГУ, медицинский институт в Казани или университет в Минске. В Московском университете еврейской девочке, как известно, ничего не светило. В Казани родителям не понравились бытовые условия. Оставался Минск.
– С какими трудностями ты столкнулась там, как еврейка?
– Первая хозяйка квартиры, в которой я жила, выгнала меня, домашнего семнадцатилетнего ребёнка, ночью на улицу, случайно обнаружив мою национальность в паспорте. Моя девичья фамилия – Могилевская, до этого её никак не настораживала. Я стояла на лестничной клетке, не зная, куда податься, на улице шёл первый снег, а она так кричала, что, по её же словам, у неё подскочило давление. Не могла вынести, что под её крышей «живет жидовка»…
Звание «еврей», в отличие от Баку, не было в почете в Минске в те годы, Но не смотря ни на что, я окончила университет с красным дипломом. Под конец учёбы, научный руководитель профессор Фомичев – порядочнейший человек, вызвал меня, чтобы поговорить об аспирантуре. Очная аспирантура в Минске мне не светила по трём причинам: пятая графа, отсутствие Минской прописки и женский пол. Так что я вернулась в Баку и сразу же поступила в аспирантуру там.
– До Москвы ты успела пожить в Израиле. Когда ты переехала на Святую землю?
– В студенческие годы у меня впервые появилось желание репатриироваться. Родители новость не оценили – их никто никогда не притеснял. Тема закрылась.
В начале 88 года в Баку пришла война, практически с Азербайджана начался развал Советского союза. Мы подали документы на П.М.Ж. И только летом 90 года мы, наконец, смогли выехать в Израиль, в Иерусалим, навсегда ставшим моим любимым городом. Теперь это единственное место на земле, где я по-настоящему счастлива.
– Когда еврейские традиции в полной мере вошли в твою жизнь?
– Прошло всего несколько недель после репатриации, и в наш дом постучались посланники Ребе– хабадники. Свой первый в жизни настоящий Шабат я увидела у них. Дело было перед осенними праздниками, знакомыми мне с детства. Постепенно я начала ходить на всевозможные уроки сначала на русском языке, но так как быстро «схватила иврит», то продолжила посещать уроки Торы, хасидута и фарбренгены на иврите. Что интересно, очень близкая мне рабанит, на уроки к которой я ходила долгие годы, была сефардкой и не имела никакого отношения к Хабаду или хасидизму вообще, при этом она постоянно использовала комментарии нашего Ребе и учила с нами его беседы. О том, что для меня она стала настоящей посланницей Ребе, я ей рассказала много лет назад. Она очень этим гордится, теперь в салоне её дома висит портрет Ребе.
– Как ты стала посланницей Ребе в Москве?
– Неофициально наша семья делала много вещей, связанных с Хабадской миссией для возрождения еврейства и просвещения. Приглашали гостей на Шабаты, организовывали уроки, всячески старались помогать людям. Идеи куда-то поехать у нас с мужем не было. В Израиле мы чувствовали себя настолько комфортно, что просто не представляли свою жизнь в другом месте.
И вот настал момент, когда дочь начала учёбу в педагогическом институте в Цфате, сын подрос для ешивы, а нас начали приглашать в разные места в шлихут. Мы написали письмо Ребе, получили однозначное благословление и согласились. До сих пор не могу понять, как мы решились разлучиться с детьми. Два года мы провели в общине Екатеринбурга, пока не уехали в отпуск в Израиль. Возникли технические проблемы с продлением рабочей визы. Я вздохнула с облегчением, распаковала чемоданы и вернулась к преподавательской работе в Иерусалиме. Уже через несколько дней нам позвонили из женского еврейского института «Махон ХаМеШ» и попросили приехать в Москву. Мы снова написали Ребе, ответ был благословлением и приказом одновременно. Ребе просил нас в письме сделать всё, что в наших силах для распространения еврейства в России. Вот уже девятый год мы в Москве.
Постепенно начал складываться пазл – задолго до приезда в Россию, нам приходили от Ребе письма с рекомендациями, как воспитывать еврейскую молодёжь. А когда я была маленькой, то говорила, что у меня будет сын и 100 дочек. Все жутко смеялись надо мной, но своими словами мы создаём действительность: у меня замечательные сын и дочь, и еще более ста дочек – махонок.
– Как на тебя повлияла работа в Махоне?
– За эти годы мы поняли, что можем дать больше, чем мы думали. Махон очень наполняет. Тут работают удивительные люди, и учатся лучшие на свете еврейские девушки. Эта работа требует много сил, но от неё есть огромная отдача!
Недавно я разбирала свои бумаги и нашла письмо от «гномика», очень тронувшее меня. Каждый месяц Адар мы играем в игру «гномики-великаны» – «гномики» анонимно делают подарки и приятные сюрпризы своим «великанам». Настолько тёплое письмо! В последний день акции девушка подарила мне матрёшку и объяснила свой подарок тем, что куколка напоминает ей меня – в моём сердце много-много девочек.
На наших глазах девочки растут, развиваются, выходят замуж и начинают новую жизнь. Они делятся своими проблемами и переживаниями. Я искренне люблю их и переживаю за каждую. Волнуюсь за их будущее и мечтаю, чтоб были по-хасидски счастливы и здоровы.
– С какими проблемами ты сталкиваешься?
– В отличие от израильской молодёжи, здесь больше инфантилизма, меньше доверия педагогам, родителям, вообще – взрослым. В Израиле в порядке вещей иметь старшего наставника, «машпию», как говорится на иврите, а здесь, к сожалению, такого нет. Вспоминаю свои первые встречи – посиделки с девочками в Махоне. Во время знакомства я сказала, что они могут задавать мне любые вопросы. «Как вы строите отношения с людьми?» – спросила одна из участниц. Я ответила, что для меня главное– честность и доверие, на что мне сказали: «С какой стати мы должны вам доверять?». Я долго пыталась понять, почему так сложно взрослым девушкам научиться брать на себя ответственность, быть искренними и отстаивать собственную точку зрения. Меня ждало много педагогических открытий…
Я стараюсь помогать студенткам нашего института и колледжа стать личностями, окрепнуть в своей еврейской жизненной позиции, пытаюсь делать их жизнь лучше и интереснее.
– Что входит в твои обязанности в институте?
– Официально моя должность называется «эмбайт», «мама дома». Я немножко воспитатель, немножко мама, старший друг. Человек, который стоит на страже границ и в то же время является мостиком в иудаизм. Человек, который может показать своим примером, что такое хорошо, что такое плохо. К нам попадают девочки с разным прошлым, из разных семей. Кому-то нужна поддержка, кому-то просто совет, кому-то – очень много тепла и материнской любви.
В Израиле я изучала педагогику и психологию, и это мне очень пригодилось. Также я составляю авторские тренинги и уроки. Мне интересно анализировать психологические и педагогические методики на примерах героев Танаха, например.
– Ты говоришь, что изучала в Израиле педагогику и психологию. А как же молекулярная генетика?
– По приезду в Израиль в докторате Иерусалимского университета я занималась генетикой тяжёлого аутоиммунного заболевания – системной красной волчанки. У меня всё как-то слишком легко и быстро получалось. Чудеса сопровождали меня на каждом шагу. Задача, над которой работники лаборатории бились несколько лет, вдруг сама собой у меня разрешилась. Через год тема была исчерпана, а мне нужно было думать о будущем. Мне «грозил» пост-докторат, предлагали проходить его в братских лабораториях Японии или, скажем, Канады. Вырвать всю семью из Израиля, куда мы так долго стремились, оказаться в чужой стране с крошечной дочкой на руках я не хотела и не могла.
К тому же, тогда я как раз заинтересовалась земельным правом, начала его изучать и решила поменять молекулярную генетику на новую специальность. А вот психологию и педагогику я начала изучать позже, благодаря маме. Для того, чтобы не сидеть без дела, она разработала свою игровую методику, открыла кружки, затем – школу воскресного дня. Так, постепенно, возникла уникальная и эффективная система двуязычных детских садов. Я хотела помогать маме, преподавать сама, поэтому и выучилась на педагога. Безумно люблю учиться!
– О чём ты мечтаешь?
– Чтобы мой муж был здоров и счастлив, и чтобы наш шлихут преуспел. Мечтаю как можно чаще видеться с родителями, детьми и внуками. О том, чтобы все наши девочки были счастливы и здоровы, чтобы они создали еврейские семьи, почувствовали, что такое настоящий тёплый еврейский дом.
– Что ты можешь пожелать читательницам этого интервью?
– Желаю не бояться сомнений. Не стыдиться искать и задавать вопросы. Желаю обрести себя, своё еврейство. Любая еврейская девушка ищет свой путь в жизни и, что самое главное, имеет возможность стать хозяйкой своей судьбы, идти по жизни уверенней. Для того, чтобы стать королевой собственной жизни, надо думать по-королевски и жить по-королевски, осознавать, что ты еврейская принцесса. Да, у принцесс есть свои обязанности, но жить по-еврейски означает жить полноценно и счастливо. Я желаю каждой девушке ощутить это.
