Любавичский Ребе широко признан как человек, сыгравший особую роль в формировании облика еврейства после Холокоста. Но что Ребе говорил и учил о самом этом событии?
Как и миллионы людей его поколения, Любавичский Ребе был лично затронут Холокостом. Его младший брат, Довбер, был застрелен и брошен в братскую могилу, как и десятки тысяч других евреев, убитых немцами вскоре после оккупации Днепропетровска осенью 1941 года. Также были убиты любимая бабушка и другие члены семьи. Жена Ребе потеряла ее младшую сестру Шейну, которая погибла в Треблинке вместе с мужем и их приемным сыном.
В своих трудах и беседах на эту тему Ребе отвергал все богословские объяснения Холокоста. Что может быть большим самомнением – говорил Ребе – и большим бессердечием, чем давать “обоснование” смерти и мучений миллионов невинных мужчин, женщин и детей? Можем ли мы осмелиться предположить, что объяснение достаточно компактное, чтобы поместиться внутри ограниченных пределов человеческого разума, может объяснить ужас такого масштаба? Мы можем только признать, что есть вещи, которые лежат за пределами ограниченного даипазона человеческого сознания.
Ребе говорил, что это не его задача – искать Б-гу оправдания. Только сам Б-г может ответить за то, чему Он позволил случиться. И единственным ответом, который бы мы приняли, сказал Ребе, является немедленное и полное Избавление, которое навсегда изгонит зло с лица земли и выявит сокровенное добро и совершенство творения Всевышнего.
Тем же, кто утверждал, что Холокост опровергает существование Б-га и Его провидение, Ребе отвечал: напротив, Холокост решительно опровергает любую возможность веры в принципы морали, придуманные человеком. В довоенной Европе именно немецкий народ считался воплощением культуры, научного прогресса и философской морали. И эти же самые люди совершали самые гнусные зверства в истории человечества! Если Холокост чему-то и учит нас, так это тому, что моральное и цивилизованное существование возможно только через веру и принятия Б-жественной власти.
Ребе также говорил: наше возмущение, наше непрерывное вопрошание к Б-гу о том, что произошло – это само по себе является самым мощным подтверждением нашей веры в Него и нашей веры в Его благость. Потому что, если бы мы не несли в себе – в глубине души – эту веру, то тогда что же это, чем мы так возмущены? Капризы слепой судьбы? Случайное расположение кварков, составляющих вселенную? Именно потому, что мы верим в Б-га, потому что мы убеждены в том, что добро должно торжествовать над злом, – именно поэтому мы взываем, как Моисей: “Почему, Б-г мой, Ты сделал зло народу Твоему?!”
Но самое главное в отношении Холокоста для Ребе было не то, как мы понимаем или не понимаем его, и даже не то, как мы увековечиваем память его жертв, а то, что мы по этому поводу делаем. Если мы позволим боли и отчаянию помешать нам взрастить новое поколение евреев с твердой приверженностью своему еврейству, тогда гитлеровское “окончательное решение” будет, не дай Б-г, реализовано. Но если мы станем восстанавливать и будем воспитывать поколение гордое и верное своему еврейству, тогда мы восторжествуем.
Перевод Э. Когана
