После трех траурных недель, связанных не только с разрушением Первого и Второго Храмов, но и с темой изгнания и отверженности, следуют “семь недель утешения”.
Говоря об изгнании и освобождении, следует помнить талмудический принцип: правильный диагноз – половина исцеления. Чтобы победить изгнание, следует осознать свое положение и понять его причины. Если человек не знает, что он болен, его шансы на исцеление крайне малы; если народ не чувствует, что он в изгнании – ему трудно надеяться на освобождение и возвращение.
Прежде, чем наши предки удостоились войти в Святую землю, они сорок лет скитались по пустыне. В главе “Экев” – второй из семи недельных глав Торы, посвященных учению о грядущем Избавлении – пустыня именуется “великой и страшной, где жалящие змеи и скорпионы, где жажда и нет воды”. Каждое слово этой фразы, описывающей “прелести” пустыни, по которой шли наши предки, относится также к изгнанию, которое отделяет нас от прихода в Святую землю. Желая найти путь к Избавлению, идя по пустыне изгнания, мы нуждаемся в опыте наших отцов, победивших пустыню.
“Великая пустыня” нашего поколения – это огромное безжизненное пространство современного цивилизованного мира, где, казалось бы, нет места Торе. Пустыня царит не только в мире: и в душе человека осталось так мало святого, что и она превратилась в пустыню.
Прежде всего, надо перестать считать пустыню “великой”. Если окружающий мир и события, в нем происходящие, кажутся великим и доминирующими, а еврейство выглядит второстепенным и ассоциируется с местечковостью, – то это первый шаг к падению в бездну духовного изгнания.
Затем, необходимо избавиться от страха перед пустыней. Если человек не просто считает внешний мир великим, но боится его, значит пустыня начинает проникать во внутренний мир человека. Мы склонны придавать преувеличенное значение всем тем негативным явлениям, которые происходят вокруг нас. Мы должны помнить, что если еврей признает над собой власть Творца, уже никто другой не будет иметь над ним никакой власти, в том числе и стихия пустыни.
Следующий рубеж изгнания, еще одна достопримечательность пустыни – “змеи”. Яд змеи именуется “горячим” – от него бросает в жар. Горячка страстей и соблазнов (укус змеи) означает, что внешний мир не просто проникает во внутреннее пространство еврея, но перекраивает его на свой лад, заставляет еврейское сердце пламенеть чуждыми идеалами.
Яд же скорпиона называется “холодным” – от него лихорадит. Безразличие и холод безучастности и отчуждения (укус скорпиона) опасней страсти и дурного энтузиазма. Человека горячего, активного, пусть и зараженного чуждой идеей, можно переубедить и направить его жар в нужное русло, но на равнодушную безжизненность холодного “лежачего камня” словами трудно повлиять.
И последняя часть в описании ужасов пустыни: “жажда и нет воды”. Это звучит тавтологией: если нет воды, есть жажда, если есть жажда, значит нет воды. Но в Торе нет ни одного лишнего слова.
Вода в иудаизме символизирует Тору. Даже когда в еврее, оторванном от своих истоков, по милости Свыше просыпается духовная жажда, он, заплутавший в пустыне, может начать искать утоления где угодно, только не в Живом Источнике. Мудрецы сравнивают такого еврея с тем, кто стоит в реке и просит воды. Порой достаточно просто подсказать ему: пей!
И самое главное – нужно помнить, с чего начинается порабощение пустыней. Нельзя бояться пустыни, вовсе она не “великая”.
Из трудов Любавичского Ребе; краткое адаптированное изложение
