Я не сомневаюсь, что одно из имен, и, возможно, даже первое, которое упомянет главный раввин в традиционном перечислении после чтения Торы в предстоящий Йом Кипур – перед молитвой Изкор – будет имя Юды Маленького.
С волнением встал я вчера у мемориальной доски возле входа в зал центральной синагоги «Марьина Роща», и привинтил новую маленькую табличку с электронной поминальной свечой, на которой выгравировано: «В память о душе р. Юды, сына р. Залмана, да будет благословенна его память, Юрьева, известного как «Юда Маленький». Самоотверженно распространял источники хасидизма в эпоху «железного занавеса». Скончался после тяжелых страданий. 28 менахем-ава 5784 года. Да будет душа его завязана в узле жизни».
Когда я отправлял р. Лазару текст на утверждение, он заметил, что надо написать не Йеѓуда, а Юда. «Нужно увековечить его в том написании, которое использовал Ребе».
«Если хочешь узнать больше подробностей о нем, обратись к р. Моше Тамарину», – сказал мне р. Борух Горин, когда я спросил его во время праздничной трапезы у нас дома, знал ли он Юду Маленького, недавно скончавшегося в США. Р. Барух добавил, что около пятнадцати лет назад в сукке синагоги во время праздничной трапезы вдруг появилась незнакомая фигура, и рав Лазар сказал ему, что это легендарный «Юда Маленький». Я смутно помню ту трапезу в сукке.
Позже я узнал, что сын р. Баруха Клейнберга, ученик ешивы в 770, помогал Юде в последний год, но р. Барух мало рассказывает о себе и своей семье. Я узнал только, что когда-то Юда Маленький был одной из ведущих фигур в «старой Марьиной Роще», потом исчез, появился пятнадцать лет назад, снова пропал и «вынырнул» только около года назад, когда сын р. Баруха Клейнберга сопровождал его возвращение к истокам на закате его дней, до его кончины в США.
Значит, по совету р. Боруха Горина нужно ехать в Малаховку. Я приглашен на трапезу «мелаве малка», которую устраивает мой друг р. Моше Тамарин по случаю своего шестидесятилетия. За трапезой, состоявшей из вареной картошки, селедки и хорошей выпивки, перед двумя свечами в честь царя Давида, рядом с р. Моше сидит его пожилая мать Голда, у которой мы с женой по этому случаю просим «леках», как принято перед Йом кипуром. Она дает нам два кусочка медового пирога, который испекла, сопровождая их теплыми благословениями.
Я спрашиваю у р. Моше о Юде Маленьком. В ответ слышится долгий вздох. «Он начал возвращение в еврейство в поздние советские годы с празднования Симхат Тора на улице Архипова, как и многие. Пришел в Марьину Рощу, за короткое время выучил идиш и иврит, молился и учился, достиг больших знаний в Торе и хасидизме. Он включился в опасную в те годы деятельность по распространению Торы и еврейства по всей России и был связующим звеном между различными активистами и Ребе. Вот откуда мы знаем, как Ребе писал его имя».
«Как же он отдалился?» – «Пошли слухи о том, что он… ты понимаешь… прислан “оттуда”. Его родители были успешными людьми в советской элите, и мы не слышали ни о каком разрыве нового хасида с ними. А любое подполье полно слухов, и поди проверь! Другой человек сказал бы “на чужой роток не накинешь платок” и жил бы дальше. Но когда Юда узнал, что о нем думают, он глубоко и надолго обиделся – и исчез с горизонта».
Только год назад, после поисков, молодым сыновьям р. Клейнберга и р. Тамарина удалось найти Юду в США, с должным уважением дать ему тфилин, которые с тех пор он надевал каждый день до своей кончины в прошлом месяце. Одним из самых трогательных моментов в возвращении Юды был «пидьон нефеш», записка, которую он написал Ребе незадолго до своей кончины: «Мой дорогой Ребе, я оставил тебя почти сорок лет назад и с волнением говорю, что нашел тебя снова».
