.png){kind=icon}
Дата: четверг, 27 менахем-ава 5781 г.
Место: Краун-Хайтс, Бруклин, Нью-Йорк
Вообще-то я хотел приложить к этому описанию видеоролик, а не фотографию, или по крайней мере аудиозапись, ведь музыку не передать фотографией и даже словами. Но я не хотел отступать от принятой формы, хотя не знаю, сумею ли передать то соединение семейной истории, чувств, эмоций, хасидского переживания, старых еврейских мелодий, переживших все музыкальные веяния прошлого и настоящего – мелодий нашей жизни.
Мой дядя принял меня радушно, угостил свежей рыбной котлетой «гефилте фиш», только что приготовленной для приближающегося шабата, и, с тарелкой в одной руке, включил другой рукой в телефоне запись. «Что это за мелодия, знаешь?» «Конечно, это нигун подготовки к произнесению хасидского маамара». «А кто поёт?» «Как не узнать? Это вы сами, только сорок лет назад». Да, верно, и дядя рассказывает, что по указанию Ребе он записал десять нигунов, чтобы сохранить их аутентичное исполнение. Благодаря этой записи и другим подобным старые нигуны, восходящие к Любавичам и еврейским поселениям Украины, сохранились и распространились во всех странах мира, давая душевный подъём тысячам хасидов.
Я смотрю в окно и вижу, что солнце клонится к закату, нужно успеть помолиться минху. Обращаюсь к хозяину с прямой просьбой: «Я слышал, что несколько дней назад Вы записали диск с нигунами Вашего брата, рава Моше. Можно ли его купить?» Хозяин тяжело вздыхает и извиняется: диск ещё не поступил в продажу. Но он приглашает меня в свой «офис» – это скорее угол, выгороженый в квартире, все стены заполнены книгами, грампластинками, аудиокассетами, дисками, книгами – и среди них книги, которые он выпустил в свет. Одна из этих книг – собрание сотен писем, которые наш хозяин еженедельно писал своему отцу, р.Пинхасу ѓа-леви Ѓоровицу – «зейде реб Пинхас», как называем его мы, внуки – с современными комментариями.
Дядя нажимает на кнопку магнитофона, и раздаётся нигун на слова царя Шломо из «Песни песней»: «Влеки меня, за тобою побежим. Привёл меня царь в покои свои, будем радоваться и веселиться в Тебе». Я вспоминаю тот год, когда этот нигун был написан. Тогда мой тесть приехал к нам в Москву из Израиля на Песах, и привёз «плоды страны той» – новый нигун. Он обучал нас ему, но один мелодический ход был непонятен. Тесть сразу же позвонил своему брату, раву Моше, и тот напел его. И тесть снова и снова пел с нами нигун, обучая нас, и все семь дней Песаха мы не переставали петь его – мы и наши гости. Этот замечательный нигун не только сопровождает слова – он комментирует их. Ты чувствуешь, как он увлекает тебя в покои Всевышнего, ты готов бежать туда, и это радует и веселит тебя. Как хорошо, когда мелодия и слова образуют единство!
Нигун «Влеки меня» – лишь первый из пятнадцати нигунов, которые собрал мой дядя р. Шалом ѓа-леви Ѓоровиц и выпустил под заглавием «Тогда воспел Моше». Здесь имеется в виду не только Моше из Торы, но и его брат, тот рав Моше, о котором я говорил выше, скончавшийся недавно от тяжёлой болезни. До последнего дня, несмотря на страдания, он посвящал всё время изучению Торы, молитве – и сочинению новых нигунов. Недаром он происходил из рода левитов, певших на ступенях Храма. Сто тридцать нигунов сочинил он за свою жизнь: есть среди них более лёгкие и более сложные, но во всех их слова гармонически соединены с мелодией, а мелодия подкрепляет слова. Большая часть их осталась в семье и исполняется лишь на семейных собраниях, но некоторые р. Моше посылал на кассетах родственникам, в том числе мне (а был он мне не только дядей, но и учителем: я учился у него один год в ешиве), и своему брату р. Шалому в Америку, который сейчас и выпускает их на диске.
«Благодарим мы Тебя за жизнь нашу, вручённую Тебе». Этот нигун на кассете поёт не р. Моше, а его сын. Видимо, мы слышим один из последних сочинённых им нигунов, когда р. Моше уже не мог петь. Благодарность за жизнь, звучащая с постели тяжело больного. Да, это мелодия жизни.
Гут шабес
Шия
