Около десяти лет назад мой друг, писатель рав Ашер Кляйн, пригласил меня в Хайфу провести летний Шабат. Я тогда приезжал в Страну Израиля. Но, увы, в середине той недели ушел из жизни «ребе Хайфы», адмор из Серт-Вижниц: большой центр этого хасидского двора находится в Хайфе. Я думал отложить визит на другой раз, но рав Кляйн не согласился.
Единственный сын и преемник адмора проводил Шабат во время «шивы» на высоком уровне и с большим чувством. Когда дошли до «Леха Доди», в синагоге воцарилась тишина и «композитор хасидского двора» начал мелодию, а вся община присоединилась к нему как большой хор. Рав Хаим Бенет поднимает руку, и вся община усиливает голос в соответствии с движениями его рук. Образцовый и величественный порядок. На должность «композитора двора» его назначил только что ушедший адмор, который даже финансировал его музыкальное образование. Хаим Бенет был привязан к адмору всеми фибрами души, и под его руководством он влиял своими песнями на весь еврейский мир.
На этой неделе я снова посетил рава Кляйна, и на этот раз он удивил меня и пригласил рава Хаима Бенета – своего тестя. Рав Бенет рассказывает столько, что хватит на целую книгу. Он родился сразу после Второй мировой войны у уроженцев городка Клаузенбург в Галиции, чудом спасшихся во время Холокоста. Они пытались переехать в Страну Израиля, но британские мандатные власти не давали евреям возможности попасть туда. Они останавливали корабли с еврейскими пассажирами и пересаживали их на другие корабли, везшие нелегальных иммигрантов во временные лагеря на Кипре. «Мне был всего год, когда британский солдат перебросил меня другому солдату, стоявшему на соседнем корабле. Я был на волосок от того, чтобы исчезнуть в морских волнах», – вспоминает он то, что слышал от матери.
«Однажды начальник тюрьмы «Цальмон» около Хайфы пригласил меня на концерт для заключенных в праздник Хануки, а раввина Хайфы тех лет (рав Бакши-Дорон, благословенной памяти) – сказать слова Торы и одобрения. Я вошел в зал, который начальник выделил для мероприятия. Поднялся на сцену проверить звук и сразу заметил высокого заключенного, покрытого татуировками, который пристально смотрел на меня. Я завел с ним разговор, и оказалось, что он говорит на идиш. Когда он узнал, что я хасид Вижниц, сразу спросил: «Ребе жив? Есть ешива?»
Солнце почти зашло, и раввин Бакши-Дорон предложил помолиться минху. Я дал молитвенник и этому заключенному, и он молился с большим волнением. Я начал петь, а тот заключенный сидел в первом ряду напротив меня, пел с воодушевлением, закрыв глаза и раскачиваясь в такт мелодии. Я видел, что он глубоко взволнован. Внезапно он вскочил и стал танцевать, танцевать с огромной энергией – и вдруг пошатнулся и упал. К нему подбежали медики… Когда мы закончили концерт, я сложил оборудование в машину и поехал к выезду из тюрьмы. И вот за мной бежит начальник тюрьмы – «Постойте, постойте!» Тот заключенный только вернул душу Создателю…
Мы стали искать его родственников и нашли его мать в Бат-Яме, и приехали утешить ее в ее скорби. Пожилая еврейка с платком на голове сказала, что она родом из города Вижниц. Когда она услышала, что ее сын умер после молитвы минха, она разразилась плачем: «Мой сын ушел из мира после того, как услышал кадиш!».
Когда я рассказал адмору из Серт-Вижница об этом, мой ребе взволнованно отреагировал: «Ты удостоился увидеть исполнение слов Талмуда «Некоторые приобретают удел в грядущем мире за один час!»»
