В заключительной части главы Торы “Бэар” речь идет о “еврее”, оказавшемся в рабстве. Как в рабстве у своих (т. е. евреев), так и у не своих. В обоих случая (в каждом по своему) Тора проявляет сердечную заботу о горемычных еврейских “дядях Томах”. Причем, что интересно (и требует объяснения), и когда речь идет о рабстве у евреев, и когда речь идет о рабстве у неевреев, Тора объясняет свое отношение к ситуации так: “Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли Египетской и т.д.”. И тут и там одна и та же формулировка, слово в слово, буква в букву.
Как будто одного этого мало для того, чтобы озадачить нас, масла в огонь подливает Раши, который идентично комментирует оба идентичных стиха: “Ибо Мои рабы они – Моя купчая древнее”. Это Раши! От которого лишнего слова не допросишься даже там, где, кажется оно совершенно необходимо! (И кстати, в “Торат коаним”, являющемся, судя по всему, первоисточником Раши в данном случае, “моя купчая древнее” фигурирует только единожды.)
Не может быть никаких сомнений: Раши никогда не дублирует свои комментарии. Всегда исходит из того, что прилежный ученик помнит все написанное им (Раши) выше и т.д.
Значит что? Значит речь идет о двух разных комментариях. Которые выглядят абсолютно одинаковыми, но на самом деле, по содержанию, совершенно разные. А значит и слова Писания (“Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли Египетской”) в двух разных контекстах имеют разное значение. Хотелось бы узнать какое!
На первый взгляд, все на самом деле совсем не так сложно, как мы пытались представить, ради достижения драматического эффекта.
Пока еврей остается частью “еврейского мира” (извиняюсь за выражение) и по приговору еврейского суда оказывается в рабстве у еврея – это одна история и одно отношение. Но если еврей из орбиты еврейства выпадает настолько, что в сложной жизненной ситуации находит допустимым продать себя в рабство нееврею (которому, очевидно, слюной плевать на законы Торы и которому и в голову не придет дать своему рабу жить еврейской жизнью), то, может, так ему и надо? Он себя вынес за скобки, так может и нам его вынести за ковычки и пусть себе выбирается своей колеей.
Нет! – тут же обрывает нас Тора. “Моя купчая древнее”. Моё! Как бы сам еврей себя не вел, он – собственность Всевышнего, и Он ни при каких условиях ее никому уступать не собирается.
Но, с другой стороны, после того, как уже сказано о законах рабства у евреев, что они имеют силу потому, что “моя купчая древнее”, то когда затем Тора перечисляет законы, регулирующие положение еврея, продавшего себя в рабство нееврею, само наличие таких законов доказывает, что несмотря ни на что тот остается евреем, а значит само собой разумеется, что “моя купчая древнее”. Зачем дублировать?!
Кроме того хотелось бы понять вот еще что. В первый раз в продолжение слов: “Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли Египетской”, – говорится: “Не будут продаваться они, как продают раба”. И Раши поясняет там: “Когда возглашают во всеуслышание: “Вот раб на продажу!” И не должны ставить его на камень”. (Имеется в виду “камень” на который выставляли товар во время торгов.)
Источник Раши тут тоже “Торат коаним”. Но там сказано: “Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли Египетской, под условие, что “не будут продаваться они, как продают раба”. Другое толкование: “не будут продаваться они, как продают раба” в том смысле, что не будут ставить его на камень и т.д.”. Т.е. по первому мнению в “Торат коаним”, “не будут продаваться они, как продают раба” – это общее правило, общая концепция рабства еврея. И только по второму – частное указание.
Почему же Раши предпочел второе (частное) толкование первому – общему, в свете которого, на первый взгляд, стих толкуется гораздо “глаже” и элегантнее: “Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли – поэтому – не будут продаваться они, как продают раба”. А так по Раши получается: “Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли – поэтому – не возглашайте во всеуслышание: “Вот раб на продажу!” и не ставьте его на камень”. Почему только и именно это?
(Есть комментаторы Раши, полагающие, что “моя купчая древнее” объясняет сказанное в предыдущем стихе: “И возвратится он к своему семейству, и к владению своих отцов возвратится”. Поскольку “купчая” Всевышнего древнее, эпизод с временным рабством у людей, по завершении, вычеркивается из биографии персонажа, как будто его и не было. Ибо рабство его было ненастоящим – купчая-то Всевышнего древнее, так что на статусе отрабствовавшегося никак не отражается: было и прошло. Только не похоже это на Раши: в следующем стихе объяснять то, что требовало объяснения в предыдущем. Раши ничего не откладывает на потом. Даже на очень близкое потом. Так что продолжим поиски.)
Судя по всему, дело вот в чем. Законы обращения с еврейским рабом можно толковать двояко. Вариант первый: еврейский раб на самом деле и не раб вовсе. Это только называется рабством, а на самом деле это такая специфическая форма найма. Поэтому сказано: “Не поработи его работою рабской. Как наемный работник, как поселенец будет он у тебя”. Вариант второй: рабство – это рабство в полном смысле слова, Включая, например, права владения телом раба (но не душой, упаси Б-г). Но не абсолютное рабство, как в какой нибудь крепостной России, а цивилизованное, тщательно регулируемое и ограничиваемое. Многие комментаторы Раши считают что из слов “моя купчая древнее” следует, что Раши придерживается первой версии. Мол, евреи – мои рабы, ничьи больше. А рабство у кого то еще – это не рабство. Но в свете заданных нами вопросов начинает казаться, что Раши все таки склоняется ко второй версии.
Поясним. По поводу “работы рабской” (которую еврею нельзя поручать еврейскому рабу) Раши пишет: “Это работа унизительная, и всем будет ясно, что он раб и т.д.”. Т.е. дело только в унизительности и демонстративности ситуации! По поводу слов: “Как наемный работник, как поселенец”, – Раши комментирует: “Земледелием или ремеслами; обращайся с ним как с другими наемными работниками”. Т.е. к наемныйм работникам раб приравнивается только в том, что касается характера поручаемой ему деятельности. Не более того. “До юбилейного года”, – Раши поясняет: “Если юбилей наступает до истечения шестилетнего срока, то юбилей освобождает его”. Юбилей освобождает, т. е. до этого свободен не был. А каким был? Рабом! В полном смысле слова нуждающимся в освобождении. Ну и наконец: “Не будут продаваться они, как продают раба”. Если бы Раши считал что речь о ненастоящем рабстве, то нужно было цитировать первое толкование “Торат коаним” и им ограничиваться. Но Раши его не приводит. А обращается ко второму толкованию, сводя всю историю к частным предписаниям, призванным по возможности пощадить чувства продаваемого в рабы. Т.о. получается, что по мнению Раши “моя купчая древнее” означает не “поэтому никто другой не в праве их покупать в рабство”, но лишь “всякий покупающий их в рабство должен покупать их на моих, как исконного владельца, условиях”.
Но! Это только когда речь идет о продаже в рабство еврею. А когда еврей продает себя нееврею, то все именно так, как и полагали комментаторы Раши. Тут он (Раши) исходит из того, что “моя купчая древнее”, так что любое последующее рабство (у неевреев) – ненастоящее! “Как работник наемный из года в год будет при нем”. Здесь “как” касается уже не формы обращения, но сути статуса, аналогичного статусу наемного работника. А про форму обращения сказано особо, в продолжение стиха: “:е должен он властвовать над ним жестоко у тебя на глазах”. Отдельная тема.
Вот мы и получили два идентичных по форме, но совершенно различных (и даже противных) по содержанию комментария “моя купчая древнее”. И понятно, почему понадобились оба. И в чем разница между двумя выражениями “Ибо Мои рабы они, которых Я вывел из земли Египетской”: в случае с продажей в рабство еврею – это объяснение требования вести себя с покупкой определенным образом. А в случае с продажей нееврею – объяснение причины того, почему рабство – это не совсем (совсем не) рабство.
Обратим внимание вот еще на какое обстоятельство: “моя купчая древнее” – комментарий на “Ибо Мои рабы они”, а не на “Ибо Мне сыны Израиля рабы” (в конце главы, 25:55).
Дело вот в чем. Не секрет: весь мир и все полнящее его принадлежит Всевышнему. Тем не менее Всевышний заповедует нам различные формы собственности и велит уважать их. (Можно провести параллель с абсолютной, но просвещенной монархией: все царство принадлежит царю, но он уважает права собственности своих подданных. И если отжимает у кого-нибудь из них виноградничек (с формальным соблюдением закона!), то входит в историю как тиран, сумасброд и подкаблучник). Формы владения бывают разными. Включая и абсолютное и безраздельное.
Сыны Израиля – это безраздельная и абсолютная собственность Всевышнего. Мы – его рабы. И потому, по определению, ничьи больше. Но это “ничьи больше” – это когда речь идет о ком-то вне внутреннего круга: о неевреях, инопланетянах, разумных пылесосах. А как регулировать отношения между двумя равноценными рабами Всевышнего? Могут ли они продавать и покупать друг друга? На правах собственности Всевышнего?
В силу правила “Раб царя – царь”, раб Всевышнего может приобрести в рабство другого раба Всевышнего (в его рабской ипостаси). Но поскольку “моя купчая древнее”, права владения будут ограничены целым рядом правил. Цель которых, чтобы по царскому рабу не слишком было видно, что он в рабстве у другого раба Б-жьего.
А вот нееврею Б-жьего раба в полное рабство никак не купить. Не по чину. Максимум – в условное.
Вот-вот придет Машиах. Рабство он, судя по всему, восстанавливать не станет, с Б-жьей помощью. Зато познакомит нас с такими уровнями свободы, о которых мы даже не догадываемся. И климат, кстати, отрегулирует. На все вкусы. Вот как ман принимал любой вкус, так чтобы температура воздуха и интенсивность солнечных лучей для каждого регулировалась персонально. Амен.
(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, “Ликутей сихот” т. 32, стр. 161-167.)
Источник: https://ru.chabad.org
Читайте также
