Михаил Левит – фотохудожник, а его профессиональная страсть – Иерусалим. Он фиксирует жизнь, историю этого города, здания, лица людей, быт местных граждан и уличные репортажи. О том, как Стена плача стала главным вдохновением фотографа в нашем интервью.
Михаил, где вы родились?
Я родился в 1944-м году, в эвакуации в Самарканде. И в этом же году освободили Черкассы – родину моих родителей. И меня повезли туда. Вся моя остальная жизнь, до 50-ти лет, прошла в Черкассах. Я служил в армии, на флоте, а перед этим сдавал экзамены в Черкасском пединституте, и меня призвали. Я даже не узнал, поступил или нет. А когда служил радистом в учебном отряде на корабле, мне пришло письмо из пединститута, что я отчислен с правом восстановления после армии. И на корабле я уже серьезно увлекся фотографией. В 66-м году мама мне прислала фотоаппарат «Зенит ЗМ». И с тех пор я занялся фотографией. Вот уже 51 год я фотографирую, с многочисленными выставками, от Сингапура, до персональной выставки в США. Много было у меня выставок и в Европе. Сам я во все эти места не ездил, посылал фото по всему миру, авиапочтой. Но все это было еще до приезда в Израиль.
А как вы попали в Израиль?
В 91-м году моя старшая дочь прилетела в Израиль, первая, сразу после войны в Заливе. У нее очень хорошо пошел иврит, и она стала переводчиком в муниципалитете. В 90-х годах пошла большая алия, в Израиль приехала масса людей со всего СССР. Когда дочке дали отпуск, она прилетела домой в Черкассы, я дал ей свои снимки, она показала их в муниципалитете, им очень понравились мои работы, и мне предложили сделать выставку в Израиле, пригласив на вернисаж. Вот так все и началось.
Репатриация случилась сразу после этой выставки?
Тут интересная история. На выставку пришел некто Ави, руководитель школы фотографии, и привел своих студентов, человек 40, а моя дочь была у них переводчиком. Ави спросил, хочу ли я преподавать в его школе искусство портрета. Я ответил: «Да, но я не знаю иврита и не живу в Израиле». Тогда Ави ответил, что предлагает мне этот вариант на будущий год, что организовывается курс для русскоязычных репатриантов именно по фотографии, потому что народу в Израиль приехало много, и всех устроить по специальности было невозможно. Или скрипачи или врачи. А преподавателей по фотографии не хватает.
Я вернулся домой, где меня ждали жена и младшая дочь, которая была в 9-м классе, и я сообщил им, что я уезжаю, что у меня в Израиле уже есть работа. Начал готовиться к отъезду и улетел, как репатриант. Я улетел, а жена с младшей дочерью остались до окончания школы, и потом присоединились ко мне.
Но вернемся в Израиль. Через 3-4 дня мы с дочерью пришли к Ави, а он мне сообщил, что проект лопнул. Я говорю в сердцах: «Я оставил работу, оставил студию! Как теперь быть?!!». Но Ави лишь грустно извинился.
И что же вы стали делать дальше?
Я пошел учить иврит, который до сих пор очень плохо знаю. Потом какое-то время работал в газете «Вести». Постепенно начал снимать Иерусалим и понял, что для меня Иерусалим – это именно Старый город. С тех пор уже больше 23-х лет я снимаю только его. Другие места Израиля мне не интересны. В Старом городе есть Стена плача – главная точка Иерусалима. Помню, я вставал очень рано, делал снимки Старого города и ехал в Ульпан учить иврит. А потом приезжал обратно на ночную съемку.
Какие основные темы ваших фотографий?
Самая важная для меня тема – серия фотографий «Это я, Г-споди, это я…». Слова взяты из песни Александра Малинина. Это название точно отвечает тому состоянию, в котором человек молится. Люди у Стены плачут, рыдают, бьются головой, переживают разные эмоции. Еще есть серия «Стена». Снимаю все, что происходит около Стены плача: молитвы, общение людей друг с другом. Есть у меня и портреты, это отдельная серия, «Лица Стены». Лиц там много, десятки тысяч, но интересные лица, чем-то меня зацепившие, нахожу не часто. Есть серия «Дети Стены».
Как относятся люди, когда видят, что вы их снимаете?
А они этого не видят. У меня особая техника. Начну издалека. У меня есть группа в Фейсбуке «Фотографируем с Михаилом Левитом». Мы там друг другу говорим не комплименты, а всю правду о снимке, чтобы учиться на своих же ошибках. У нас есть конкурсы, домашние задания и пр. С группой мы всегда идем к Стене плача. Одна из тем моего мастер–класса – «скрытая камера». Ищу лицо. Какие-то сиюминутные и сиюсекундные моменты. Я не смотрю в видоискатель камеры, а снимаю навскидку – «вижу рукой». Люди общаются, молятся. Для них это жизнь. Это стало большим куском и моей жизни, потому что я у Стены бываю очень часто: раз в неделю, по пятницам. Пятничные молитвы у арабов и у евреев – безумно интересуют мой фотоаппарат.
Как строится ваш рабочий день?
А у меня нет рабочего дня в традиционном понимании. Очень много времени трачу на обработку фото, я ответственный человек в плане эстетики снимка, тщательно чищу фотографии, делаю много ретуши.
Что нового для Вас открыл Израиль?
Я – советский человек, на веру принимал всю антисемитскую пропаганду Советского союза. В школе я был часто бит. В Израиле же все стало для меня в новинку. И когда я понял всю ложь, которая была в Советском союзе и лилась на Святую Землю, то серьезно влюбился в Израиль, понял, что это моя страна. Недавно мы переехали под Иерусалим, в маленький городок Маале Адумим. Тут прекрасное автобусное сообщение, и я продолжаю ездить в Иерусалим, по-прежнему считаю себя иерусалимцем, активно снимаю Старый город.
Удается ли зарабатывать фотографией?
Вы сейчас затронули очень больную тему. Я люблю и умею фотографировать, но не умею зарабатывать. Многие, глядя на мои снимки, говорят, что я сижу на мешке с деньгами, и надо только развязать его. Но развязать пока не получается. В Израиле много фотографов. И у меня приличный возраст, хотя я ношусь с камерой днем и ночью. Очень хочу сделать свой альбом. Но ходить по кабинетам, по спонсорам, вымаливать средства – не могу. В Москве это было бы проще. Мечтаю продавать свои выставки. Причем, моя выставка всегда называется одинаково: «Мой Иерусалим». Сейчас, к сожалению, я живу только на пособие по старости, которое мне платят в Израиле.
А как боритесь с плохим настроением, если оно у вас бывает?
У меня не всегда хорошее настроение, бывают и депрессии. Но меня вдохновляет съемка. У художника кисть – продолжение руки художника, а я – продолжение фотоаппарата, он руководит мною. Поэтому, когда я беру камеру в руки, речь о плохом настроении не идет! Я иду снимать, это для меня праздник! Душа ликует, сразу поднимается настроение.
После неприятностей я быстро восстанавливаюсь, отхожу и переключаюсь на что-то другое. Все-таки я – позитивный человек!
