«В нашем районе Сокол в Москве жила еврейка, которая часто приходила к нам в Бейт-Хабад. В последнее время она была очень больна, ее состояние ухудшалось и она перестала приходить. Я связался с ее дочерью, спросил, чем можно помочь. И дочь рассказала, что мать завещала кремировать ее тело после смерти, а прах похоронить рядом с родителями на одном из московских кладбищ. Я ужаснулся и стал объяснять дочери, что кремация совершенно противоречит еврейским обычаям и что еврейская душа терпит мучения от такого явного нарушения Галахи.
К сожалению, несколько дней назад старая женщина скончалась. Я снова обратился к дочери, и она согласилась не кремировать тело матери, понимая, что покойная мать будет ей благодарна в месте вечного пребывания ее души. Но вспомним, что женщина завещала, чтобы ее похоронили рядом с родителями! А кладбище, где похоронены родители умершей, считается в Москве «престижным», и туда «не попасть». Вдобавок оказалось, что участок, который мать считала принадлежащим ее семье, на самом деле не был зарегистрирован на их имя, так как в свое время за него не была уплачена полная цена. А теперь администрация «престижного» кладбища требует огромную сумму и не готова сделать скидки. На еврейских кладбищах Москвы есть совсем недорогие участки, но дочь настаивала: последняя воля матери должна быть исполнена. Если невозможно путем похорон – она исполнит ее путем кремации!
Я понял, что для того, чтобы спасти тело еврейки от сжигания в печке, я должен найти эту крупную сумму».
«И как?» Мой вопрос излишний, так как свет радости, излучаемый лицом директора Бейт-Хабада в Соколе, реб Боруха Клейнберга, говорит сам за себя.
