В Израиле нет нефти, поэтому приходится думать головой

В России он был главным режиссёром Дирекции научно-популярных программ «Первого канала», автором многих успешных документальных фильмов. В их числе «ЯНКОВСКИЙ», удостоенный премии «Золотой орел-2015» в номинации «Лучший неигровой фильм».

С ноября прошлого года Аркадий Коган, как и его семья – новые репатрианты. Аркадий рассказал нам о том, чему он учится у израильтян и какие проекты его ждут в новой стране. И почему он считает, что, переехав в Израиль, не только ничего не потерял, но и приобрел.

Аркадий, в России у вас было все, что нужно для счастья — успешная карьера, работа, награды, квартира. Уезжать страшно было?

Конечно, страшно. Но «бросить все и сжечь мосты» – это не про нас, потому что переезжали мы плавно. Жена с детьми постоянно в Израиле с сентября 2013 года, а я жил на две страны: какое-то время еще работал на «Первом канале», а к семье прилетал раз в месяц-два. Нужно было время на адаптацию, мы отдавали себе отчет в том, что в новой стране нас, как и всех остальных режиссеров, поэтов, музыкантов и прочих творцов, никто не ждет. Окончательно мы вместе с младшим сыном Гришей переехали только в ноябре 2015-го.

Почему вы с семьей решили репатриироваться?

Причин две: дети и здоровье. И с тем, и с другим у нас, к сожалению, есть проблемы. У нашей младшей девочки Сони в три года был диагностирован аутизм. В Москве на момент нашего отъезда не было школ, работающих с такими детьми. Нам предлагали просто сдать Соню в интернат. Это стало главной причиной, подтолкнувшей нас к репатриации. Переезд наш был абсолютно логичным в сложившейся ситуации. И мы были готовы ко всем трудностям новых репатриантов, с которыми сталкиваемся здесь. За исключением пары нюансов.

Каких? К чему вы оказались не готовы?

В Израиле все медленно. Никто никуда не торопится. А мы с супругой очень быстрые — после стольких лет жизни в Москве. Это наш основной «конфликт» с Израилем. Но мы изо всех сил стараемся не приспособить страну под себя, а самим адаптироваться под местные реалии. В противном случае человек, как правило, вылетает отсюда как пробка, проклиная всё. Мы так не хотим.

В интервью годичной давности вы сказали, что, переехав в Израиль, хотите заниматься чем-то принципиально новым для вас. Даже привели в пример японских мастеров, которые, добившись успеха в живописи, все бросали, чтобы начать заново что-то другое. Что стало этим новым для вас?

Переехав в Израиль, я не стал мастером стрижки или кройки и шитья. У меня стартовал проект, который все же связан с кино. Он – продолжение моей профессии, но в то же время, это то, чего я в России никогда не делал. Проект называется «История семьи». Люди заказывают нам фильм о своей семье. Получается кино на основе семейной истории, но это не жизнеописание, не генеалогическое древо. В этом фильме на десять-двадцать минут, используя то, что мы сняли и эпизоды семейной хроники, мы рассказываем о семьях современных израильтян. Но это не только о прошлом – в фильма потомки узнают об их быте, образе жизни. Через двадцать лет все это уйдет в прошлое, и ничего не останется – время сейчас такое, быстротечное. Поэтому истории семей надо сохранять. Фильм об истории семьи – подарок, который с годами становится только дороже.

Мы подходим к «Истории семьи» как киношники, которые раньше делали фильмы для миллионов, мы знаем механизмы и технологии – как сделать, чтобы было интересно. Даже, если это фильм о рядовой семье. Кстати, как оказалось, об «обычной», на первый взгляд, семье как раз можно сделать кино намного интересней, чем, например, об Алле Пугачевой.

Вы говорите, что на протяжении многих лет снимали кино для миллионов людей. Есть разница между «снимать для миллионов» и «снимать для одной семьи»?

Сейчас мы снимаем кино не для миллионов, а для миллиардов. Это проект уникальный. Что-то подобное пытаются делать в Финляндии, Америке, Германии, но никому пока толком не удалось сделать это системно. Мы воспринимаем эти фильмы не просто как свечной заводик, который позволит нам что-то заработать. Если их все сложить воедино как некий пазл, то получится альтернативная история Израиля – не менее интересная, чем официальная. Ведь Израиль – уникальная страна с уникальной историей. Это такая большая семья. И каждая отдельная еврейская семья попадала сюда своим особым, драматичным путем. Рассказать об этом — что может быть интересней!?

Однажды я снимал кино про знаменитого сценариста Юрия Арабова, который придумал и описал теорию механики судьбы. Он утверждает, что судьба человека развивается по тем же законам драматургии, по которым строится кино. И доказал это своей собственной жизнью. Если вдуматься, то можно проследить и понять драматургию собственной судьбы, ее закономерности. Когда мы снимаем семейное кино, мы даем возможность человеку посмотреть на свою судьбу со стороны. Отследить драматургию своей жизни, понять, что с ним произошло, как произошло, и, главное, сделать выводы. Ведь, по теории Арабова, судьбу можно изменить.

Вы до сих пор преподаете в Москве, два раза в год летаете туда на сессии. Я знаю, что в Израиле вас тоже приглашают преподавать. Расскажите об этом.

Мне предложили открыть кино-школу. В ноябре начнутся занятия. Раньше я преподавал взрослым, поэтому работа с детьми тоже будет чем-то совершенно новым для меня. Я не буду учить ребят азам профессии, нет цели всех сделать режиссерами. Я буду их развивать с помощью кино. Кино — это ведь то, что учит человека видеть. Я буду учить видеть, думать и делать. Эти три вещи очень просты, на первый взгляд, но половина людей, к сожалению, этого не умеет.

Что ваша семья приобрела, переехав в Израиль?

Радость. Это странно, что можно получать радость просто от того, что ты живешь. А в Израиле это всячески культивируется. Наверное, это связано с тем, что здесь человеческая жизнь — наивысшая ценность, ведь страна возникла после страшной катастрофы.

В Израиле, если у тебя украли кошелек, полиция лениво будет заниматься этим и, быть может, кого-то найдет, а может быть, и нет. Но, если есть угроза твоей жизни, будь уверен: ты всегда получишь помощь. Забота о другом человеке здесь проявляется даже в мелочах, в доброжелательности, в поведении людей. При всем не привычном для нас поведении и темпераменте израильтян, главные ценности у них на месте. Все остальное – не так важно.

Вам часто приходится соприкасаться с израильской медициной. Почему, как вам кажется, на сегодняшний день она – лучшая в мире?

Во-первых, в Израиле нет нефти, и приходится думать головой. Это позволило поднять научный и технический уровень Израиля на невероятную высоту. Но главное – опять же ценность человеческой жизни.

Когда мы впервые попали в израильские клиники, где все четко отлажено и отработано, были поражены. Врач здесь – твой друг. Для израильского врача пациент – не мешок с деньгами, а, прежде всего, тот, кто нуждается в помощи. У каждого израильского врача не только есть мама, но, главное — каждый из них об этом помнит. В России сегодня, к сожалению, такое ощущение, что врачи — круглые сироты.

Вы стали за это время патриотом Израиля?

Патриотизм – для меня очень громкое слово. Я не понимаю такого патриотизма, когда одни израильтяне, приехавшие сюда чуть раньше, начинают унижать тех, кто приехал чуть позже. И доказывать, что одни – правильные, а другие – неправильные евреи. Это – противно.

Я люблю Израиль. Впервые я приехал сюда в 1994 году в составе делегации Министерства культуры России. Я тогда только окончил ВГИК, и мой дипломный фильм повезли показывать в синематеке Иерусалима. Я был бедным студентом, приехал в футболке и банных шлепанцах, а жил в пятизвездочном отеле и возили нас по Израилю в шестидверном «Мерседесе». Помню, я гулял по улицам, слышал чужую речь, кругом — другая культура, а я чувствовал себя как дома. Это ощущение осталось до сих пор. Я никогда не чувствовал себя в Израиле туристом. На этой земле когда-то жили мои предки, вполне возможно, что они были раввинами, учитывая мою фамилию. Израиль – мой дом.

Чему вы учитесь у израильтян?

Умению наслаждаться жизнью. Здесь я понял, что жизнь — не просека, по которой ты несешься, как паровоз. Можно остановиться, понюхать цветочек, улыбнуться тому, кто рядом. Раньше, живя в Москве, я был таким паровозом. А в Израиле я учусь останавливаться и улыбаться. Ради этого стоило приехать.

Автор: Лера Башей

 

 

Читайте также