ПОЕТ НАРОДНЫЙ АРТИСТ РОССИИ ГЕННАДИЙ КАМЕННЫЙ

Геннадий Каменный. Автобиография

Я родился и вырос на Брянщине и хотя давно живу в Москве, именно там, на Брянщине, навсегда «прописано» мое сердце. Это мой тыл, мой щит, мои корни. У любого человека — черного, белого, желтого — есть и обязательно должна быть Родина! Что такое быть вдали от Родины, я знаю. В моем творческом багаже выступления в 50 странах мира. Трудно назвать какой-нибудь уголок земного шара, где бы я не побывал со своим баяном. Я даже 5 лет со своей семьей прожил в Бельгии. Материально все было замечательно. Но в один прекрасный момент я понял, что не могу без Родины.. . Замучила ностальгия, сказался мой деревенский менталитет. Люди за границей, может, и хорошие, но они совсем другие и интересы у нас с ними разные. А мне, как каждому русскому человеку, обязательно нужно общение, жилетка друга, в которую можно выплакаться, собеседник, живущий такими же проблемами.

В общем… Вернулся я на Родину и даже приглашение в труппу Брюссельского Королевского оперного театра не смогло заставить меня отказаться от этого решения. Глубоко уверен, что умру, если меня оторвут от Родины, от моей Брянщины. Каждый год я езжу в родные места. Мой отец был замечательным человеком. Всю жизнь проработал в партийных органах, свято веря в нужность и непогрешимость партии. Всю войну он провел на фронте, и вот недавно я стоял перед рейхстагом в Берлине и думал: вот здесь в 1945 году был мой отец — Аркадий Афанасьевич Каменный, радист маршала А. И. Еременко. Родился я в поселке Рамасуха и детство мое прошло, как у любого деревенского мальчишки, между небом и землей. Сейчас я сам себе завидую: как много воздуха, простора, любви и родных песен я получил тогда. Все, что потом, в зрелом возрасте, стало стержнем моего человеческого «я», — взято из детства. Вот тогда-то у меня родилась мечта — научиться играть на баяне. Моим кумиром был дядя Сережа, наш деревенский гармонист. Уверен, что все наши ребята в своих детских фантазиях видели себя с баяном в руках, и именно дядя Сережа являлся мерилом совершенства не только для меня. В нашей семье музыкой серьезно занималась только моя тетя — она училась в Киевском музыкальном училище по классу баяна. В 10 лет я заявил родителям о желании учиться в музыкальной школе: она только открылась в городе Почепе, недалеко от нашего поселка. Мама меня поддержала сразу, а вот отец высказался за приобретение более серьезной профессии. Вот тут-то вмешалась моя тетя Валя, музыкант, и очень быстро убедила папу, что музыка не является помехой в приобретении профессии врача, юриста или инженера. Свою талантливую сестру отец очень уважал и ее доводы решили дело в мою пользу. Я выдержал серьезный конкурс: 20 ребят на место, стал учиться в музыкальной школе по классу баяна и переехал в город Почеп к бабушке. Учился я хорошо и 5-годичный курс обучения одолел за 3 года. К этому времени и я, и мои родители поняли, что музыка стала для меня смыслом жизни, и врачом, инженером и тем более юристом своего сына они уже не увидят. В 1965 году я стал студентом Брянского музыкального училища. Занимался я тогда только по классу баяна и никакой речи о вокале не шло.

Но судьба на жизненных виражах подготовила мне сюрприз, который не грезился даже в самых смелых мечтах. В училище был концертный зал, где выступали замечательные певцы и музыканты: Л. Зыкина, И. Кобзон, И. Ойстрах, Э. Гиллельс, эстрадные оркестры и т.д. Однажды на сцену этого зала вышел необычайно в те годы популярный певец Жан Татлян. И все! Свершилось! Я буквально растворился в магии его пения и… стал петь, подражая Ж. Татляну. Услышав, как я это делаю, ребята уговорили меня выступить на студенческом вечере. Я согласился. И вот этот момент наступил. Уже перед выходом на сцену, стоя за кулисами, я понял, что делать этого не стоило: в горле как будто застрял комок, в глазах рябило, ноги меня не слушались и уж не знаю какой силой воли я заставил себя выйти на сцену и запеть. Я пел «Звездную ночь» из репертуара Жана Татляна и с каждой нотой волнение куда-то уходило, уступая место необычайному состоянию восторга и радости от звука собственного голоса и от хрустальной тишины зрительного зала, взорвавшегося потом каскадом аплодисментов. Я даже не знаю, был ли у меня когда-нибудь еще такой успех, как тогда, наверное, был, но ту победу я запомнил навсегда. С тех пор я выступал в концертах и как баянист, и как певец. Потом была педагогическая работа в Почепской музыкальной школе, участие в различных конкурсах, где, как правило, я был в числе победителей, что очень поддерживало меня в желании добиться больших результатов на поприще, которое я себе избрал.

Как-то я узнал, что в Москве существует Всероссийская творческая мастерская эстрадного искусства (ВТМЭИ) под руководством легендарного артиста и режиссера Леонида Семеновича Маслюкова, и в этой мастерской с вокалистами занимается мой любимый певец Георгий Виноградов. Я приехал в Москву, встретился с Леонидом Маслюковым и Георгием Виноградовым, Они очень тепло ко мне отнеслись и порекомендовали включить в свой репертуар песню «Рязанские мадонны», аккомпанировать я должен был себе на баяне. Вот с этой песней я и был принят в программу «Омичи на эстраде», которая готовилась, мастерской от Омской филармонии и руководителем которой являлась жена и партнерша Л.С. Маслюкова — знаменитая артистка эстрады Тамара Птицына. Позднее Л. Маслюков подготовил в мастерской и мою первую сольную программу. «Под меня» даже был создан коллектив, с которым я выступал на различных концертных площадках страны. От Омской филармонии я принимал участие во Всероссийском конкурсе исполнителей советской песни в Сочи (1976 г.), потом во Всесоюзном телевизионном конкурсе «С песней по жизни». Я стал победителем этих творческих соревнований, и это привлекло внимание руководителей такой престижной организации, как «Росконцерт», куда я и был приглашен в качестве солиста. Считаю, что моя сценическая жизнь сложилась удачно: 10 лет проработал в оркестре «Современник» под руководством выдающегося музыканта и дирижера Анатолия Кролла. К сожалению, Леонида Осиповича Утесова уже не было, когда я стал солистом созданного им оркестра.

Следующий этап моей творческой биографии — интересное сотрудничество с оркестрами под руководством Ю. Силантьева, В. Мещерина, А. Михайлова, А. Петухова, Н. Некрасова, Н. Калинина. И вот, будучи достаточно опытным певцом, я поступил на факультет «Сольное пение» в институт им. Гнесиных к педагогу по вокалу Валентину Чаплину. Я тогда сознательно выбрал этот трудный факультет, потому что очень хотел учиться у Мастеров, которые там преподавали: Наталии Шпиллер, Зары Долухановой, Артура Эйзена, Валентины Левко и других выдающихся деятелей вокального искусства. Сегодня в моем репертуаре произведения П.Чайковского, С.Рахманинова, А.Даргомыжского, Н.Римского-Корсакова, М.Глинки, Ж.Бизе. Я пою романсы, арии из опер, но главным, лидирующим направлением в моем репертуаре остаются русские песни, современные, популярные песни прошлых лет. Именно эти песни отражают всю боль, радость, тревогу и любовь, именно они являются сплавом всего, что волнует мой народ на протяжении многих веков. Сегодня в моем активе 12 грампластинок и 2 лазерных диска, которые разошлись миллионными тиражами и у нас в стране, и за рубежом.

Особое место в моей творческой жизни занимает благотворительная деятельность. Мне очень больно видеть, что рядом с роскошью есть много людей, лишенных самого необходимого. Я понимаю, что у многих из них нет денег, чтобы доставить себе удовольствие, купить билет на концерт. Поэтому я всегда с большой охотой принимаю участие во всех благотворительных мероприятиях. Особенно люблю петь для ветеранов Великой Отечественной войны. Это самая дорогая для меня аудитория. К сожалению, об этих святых людях, об этом поколении победителей мы вспоминаем, в основном, в День Победы, 9 мая. А ведь ветераны должны быть задействованы в нашей жизни как носители высокой духовности, как честь и совесть нашего народа. Однажды в Финляндии, под городом Хельсинки, в лесу, на месте бывшего концлагеря открывали памятник погибшим русским военнопленным. Там, практически на братской могиле состоялся концерт, и я исполнял фатьяновских «Соловьев». Тысячи людских глаз и десятки кинокамер фиксировали каждый мой жест. Сердце стучало, как набат. Слезы застилали глаза. И в то же время я видел, как светлели лица людей, как великое прощение и умиротворение очищало их души. Не каждому артисту довелось пережить такое. Я пережил.

Читайте также