.png){kind=icon}
Так же, как другие народы определяют себя пространственными границами, мы – евреи – определяем себя историей внутри времени. Каждый нюанс еврейской мудрости существует как вариант этой истории, все, что мы делаем связано с этим повествованием. Ничто – ни наши заповеди, ни обычаи, ни гнев, ни страсть – не может быть понято вне контекста этой истории.
И что же это за история? Это та история, которую мы рассказываем нашим детям в Пасхальную ночь: “Когда-то мы были рабами, а потом Б-г дал нам свободу”. “Ныне мы – рабы, в следующем году станем свободными”. Это рассказ об избавлении. Рассказ, который до сих пор не завершен. История, в которой каждую минуту мы балансируем на грани ее завершения.
Что происходит, когда еврей теряет связь со своим рассказом? Он все равно еврей. Но бездомный. А если мы, весь еврейский народ, не дай Б-г, потеряем свою историю – даже если мы будем жить в своей земле, со своим правительством – мы будем бездомным народом. Благодаря этому мы смогли выжить в изгнании, так как никогда по настоящему в нем и не были. Мы всегда знали откуда мы пришли и куда мы вернемся. И поэтому, в определенном смысле мы всегда были там. У нас всегда была история.
Но эта история больше чем выживание. Эта история – это то, что делает жизнь реальностью.
Нет ничего более реального, чем история. Еще до того как мир был создан, Б-г придумал для него историю. Он так ценил эту историю, что специально построил мир, что бы ей было где разворачиваться. Именно поэтому, пока ты держишься за историю, у тебя в руках правда. Но когда ты бросаешь ее ради голых фактов, ты хватаешься за пустую оболочку, за мир, которого никогда не было. Так как мир и все его объективные факторы – ничто, бесчисленные миры могли бы рассказать ту же историю. Эта история – все. Эта история наполняет смыслом все остальное.
Подумайте об историях, которые мы создаем каждый день: так же, как страны образуются невидимыми глазу границами, наша реальность принимает форму событий, которые мы видим, нашими рассказами и них. Это наше самое любимое времяпровождение, страсть, которой одержим каждый человек. Мы собираемся в курилке, развлекая друг друга историями из разорваных отрывков нашего дня. Что бы мы ни видели, что бы мы ни слышали – наш разум немедленно принимается приводить это в соответствие с историей, которую мы создали до сих пор. Без истории есть только одно бессмысленное событие, следующее за другим. И вот, для чего мы рассказываем все эти истории: они дают смысл. Без смысла мы едва ли люди. Без смысла не существует ничего.
Так это происходит с нашими человеческими выдумками. Насколько же все это еще более верно по отношению к Творцу всего. На самом деле, не существует вообще ничего, кроме Его истории.
Но это еще не все: история это сила.
История рассказывает нам, что железные стены созданы для того, чтобы быть разрушенными, оковы – чтобы быть разбитыми, тьма – быть рассеяной, тиран – свергнутым. Если мы смотримся меньше, чем огромное чудовище мира, крушащее нас своими ступнями, то лишь для того, чтобы создать гораздо более увлекательную и необычную историю. Если мы кажемся жертвами, то только для того, чтобы все повернулось наоборот. Если мы рабы, то только для того чтобы стать хозяевами.
В этой истории зло – это болезнь, которую мы должны вылечить. Угнетение – временное расстройство, которое мы должны исправить. Каждая заповедь, которую мы выполняем – это еще одно изменение, еще один шаг из тьмы к свету.
Без истории мы малы, мы – жертвы, мы – рабы. Зло есть зло, угнетение – статус кво, заповеди – причудливые ритуалы, тьма всегда возвращается. “Рабами были мы в Египте…”, – и на этом все кончается. Мы оглядываемся в прошлое и видим, что нас убивали. Мы смотрим на настоящее и видим, что нас ненавидят. Мы смотрим в будущее и не видим себя там вообще. Если нет истории, мы можем быть милыми и хорошими, но мы беспомощны, мы ничего не можем исправить. Мир огромен, а мы – ничтожны. Даже если у нас есть своя земля, мы должны кому-то подчиняться. Без истории, мы все еще рабы Фараона в Египте.
Может ли саблезубый тигр быть саблезубым тигром без зубов? Может. Но кем он тогда будет? Разве что чьим то домашним животным на заднем дворе. Его хозяева будут говорить про него: “Это саблезубый тигр. Просто все его зубы выпали”. Они будут бросать ему ошметки пережеванного мяса каждый день. И он будет жить, чтобы люди могли сказать: “Смотрите, саблезубые тигры действительно когда-то существовали”.
Точно так же можно быть хорошим евреем, хранить наше наследие и обычаи. Быть реликтом прошлого, существующим сегодня только потому, что ты существовал вчера. Слабый, безвредный, прирученный и несчастный, бессильный старый тигр.
А можно выбрать жить историей и не бояться чудовища, как Давид не побоялся Голиафа, Моисей – Фараона, а Авраам – всего мира. И чудовище будет повержено, а ты будешь героем, как об этом рассказывает история.
Теперь вы понимаете почему, в наше время, мы должны праздновать завершение этой истории еще до того, как оно по настоящему наступило. Сейчас, когда мы переворачиваем последние страницы книги. Потому что единственное, что может остановить нас теперь, это если мы забудем, что есть история.
Перевод Й. Китнера
